Просто люби жизнь

Я думала, что это будет хороший, чистый конец. И поначалу так оно и было. В течение первых нескольких недель здесь мне удавалось вообще не искать Мэтта в интернете. Потом я сдалась. Ничего не могла с собой поделать. Поэтому я быстро взглянула, ожидая увидеть его фотографии в Японии с Женевьевой. Но, к моему удивлению, там была новость из профессионального журнала: Матиас Уорвик увольняется из Дома Харриет. В статье говорилось, что он уходит для «новых испытаний», и было много болтовни о его достижениях и семейной истории, которую я просмотрела, чувствуя себя потрясенной. Он не просто отказался ехать в Японию, он уволился! Ушел из Дома Харриет!

Конечно, у меня было жгучее желание узнать все. Я хотела знать, как Мэтт принял решение, и как отреагировали его родители, и как он себя чувствовал, и пошел ли он работать с Тофером или занялся чем-то другим… Но я – не Сара. Я не преследователь. К тому же, если бы я начала спускаться в эту дыру, я бы никогда не написала книгу.

Так что каким-то образом мне удалось остаться сильной. Я не рылась в интернете, не пыталась связаться с ним, даже не писала ему эсэмэс под каким-нибудь выдуманным предлогом. Я считала, что никогда больше его не увижу, никогда не узнаю ответов. Дело закрыто.

Но теперь оно снова открывается. Просто щелочка. Если я пойду в тот паб на Лестер-сквер, там может быть Мэтт. Одна только мысль о том, чтобы увидеть его снова, заставляет меня чувствовать себя наполовину больной от нервов, наполовину пьяной от возбуждения.

Что, если он сейчас с другой? – мгновенно возникает в моем мозгу Красная Королева. Потому что так и должно быть. Ты же не думаешь, что он до сих пор одинок, не так ли? Такого человека сразу приберут к рукам. Сразу.

Женевьева?

Нет, не Женевьева, а какая-то красивая, удивительная женщина, которая любит японский панк, которая держала его за руку, когда он уходил из Дома Харриет, и уже от него беременна.

(У меня возникает внезапное желание ударить ее.)

(Нет. Забудь. Это было бы преступлением на почве ненависти, а я не склонна к насилию, и ее вообще не существует.)

Ну, оптимистично отвечает Алиса в моей голове, а что, если он действительно с кем-то другим? Тогда я покончу с этим. Точно. Так что на самом деле, как ни посмотри, было бы ошибкой не пойти. Да. Я должна пойти.

Я прихожу в себя и понимаю, что Фарида и Фелисити с присущим им терпением спокойно наблюдают, как я обдумываю свои мысли.

– Думаю, я пойду, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. – Пойду на вечеринку к Кирку. Мне все равно нужно возвращаться в Британию, разобраться со своей жизнью. Это было бы полезно. И будет приятно снова увидеть всю группу. И… – Я прочищаю горло. – В любом случае. Я, пожалуй, пойду.

– Уверена, это хорошая идея, – говорит Фарида, и Фелисити кивает, ее лицо выражает сочувствие. И ни одна из них больше не упоминает об этом, но я знаю, что они думают о том, что я не могу заставить себя сказать. Там может быть Мэтт. Он может быть там.

Двадцать пять

Его здесь нет.

Когда я прислоняюсь к барной стойке, вдыхая запах алкоголя, сжимая в руке бокал ужасного вина и слушая длинную речь Аарона о его графическом романе, последние остатки моей улыбки исчезают. Уголки губ опустились. Я перестала без конца поворачиваться в сторону двери, как собака, которой дали надежду. Если бы он собирался прийти, он бы уже пришел. Все кончено.

Конечно, все ожидали, что мы приедем рука об руку или даже будем уже женаты. Все требовали рассказать, что произошло. Я отбивалась от вопросов тщательно подобранными позитивными звуковыми фразами:

– Со мной все в порядке! Действительно хорошо! Все в порядке!

– Да, мы с Голландцем расстались, нашим отношениям не суждено было сбыться. Да, я знаю, жаль. Такие вещи случаются.

– Я только что вернулась из монастыря, можете поверить? Вернулась вчера. Да, зимой это потрясающе. Фарида передает вам привет…

– Нет, я давно не видела Голландца.

– Нет, там больше никто не был замешан, просто… Какая разница! Хватит обо мне.

Но все это время разочарование сидело внутри меня, тяжелое, теплое, давящее. Я надеялась. Я действительно надеялась. Я даже не уверена, на что именно. Просто… на что-нибудь хорошее. Да, на что-то хорошее.