Просто Давид

На ферме Холли не могли понять мальчика, который отказывался от ужина, чтобы посмотреть на закат, или предпочитал книгу игрушечному пистолету, как это выяснил Перри Ларсон в день Четвертого июля; который как девочка собирал цветы, чтобы украсить ими стол, но без колебания бил первым в схватке с шестерыми противниками; который не ходил рыбачить, потому что рыбам это бы не понравилось, и не признавал охоту за любыми живыми существами; который впал в транс на целый час при виде «миллионов чудесных полосатых жучков» на поле с молодой картошкой и наотрез отказался опрыскать этих «чудесных жучков» парижской зеленью. Все это сбивало с толку, если не сказать больше.

Но Давид работал, работал хорошо, и в большинстве случаев с готовностью слушался других. Кроме того, мальчик узнавал много полезного и интересного; но не только он делал странные открытия в эти июльские дни. Холли тоже узнавали много нового. Им открылось, что розовый цвет восхода и золотой цвет заката достойны внимания и что грозовые тучи, сгущающиеся на западе, означают не просто сильный дождь. Кроме того, они узнали, что зелень на вершине холма и на далеких лугах — не просто трава, а пурпурная дымка вдоль горизонта — не только горы, лежащие между ними и соседним штатом. Они начали смотреть на мир глазами Давида.

И были еще долгие сумерки и вечера, когда Давид уносился на крыльях своей скрипки в горный дом, оставляя позади мужчину с женщиной, которым казалось, что они слушают голос кудрявого розовощекого паренька, что когда-то устраивался у них на руках на закате дня. И здесь Холли узнавали новое, но этот урок скрывался глубоко в их сердцах.

Вскоре после первого визита к Гернси Давид вновь отправился в «дом, который построил Джек», как называли его сами хозяева. (На самом деле дом построил отец Джека. Однако Джек и Джилл не всегда придавали значение реальному положению вещей). День был не самый приятный. В воздухе висела легкая дымка, и Давид оставил скрипку дома.

— Я пришел… узнать, как здоровье кошки… Джульетты, — начал он, немного смущаясь. — Решил, что лучше навестить вас, чем читать, — объяснил он Джилл, стоя в дверном проеме.

— Здорово! Я так рада! Я надеялась, что ты придешь, — приветствовала его девочка. — Входи же и посмотри, как поживает Джульетта, — добавила Джилл торопливо, в последний момент вспомнив, что брату не слишком понравилось ее нескрываемое восхищение этим странным мальчиком.

Джульетта, пробужденная от дремы, сначала была склонна отказать посетителю во внимании. Однако через пять минут она уже мурлыкала у него на коленях.

Завоевав внимание котенка, Давид с некоторым беспокойством огляделся. Он начал задаваться вопросом, зачем вообще пришел, и жалеть, что не отправился вместо этого к Джо Гласпелу. Ему хотелось, чтобы Джилл не рассматривала его так, сидя рядом, но говорила бы — все равно что. Но Джилл, очевидно, онемев от смущения, нервно завязывала угол фартука в узелок. Давид пытался вспомнить, о чем говорил несколько дней назад, и спрашивал себя, что же ему так понравилось. Он мечтал, чтобы тишина прервалась — как угодно, и вдруг из комнаты в глубине дома полились звуки скрипки.

Давид поднял голову.

— Это Джек, — застенчиво произнесла девочка, которая мечтала о том же. — Он играет на скрипке, прямо как ты.

— Правда? — просиял Давид. — Но… — он остановился, прислушался и тут же нахмурился.

Вновь и вновь скрипка играла одну и ту же фразу — и вариации в ней говорили о нерешительности пальцев и управлявшего ими разума. Последовательность нот повторялась с досадным постоянством и еще более досадными различиями. И тогда Давид вскочил, довольно бесцеремонно опустив Джульетту на пол — к вящему неудовольствию избалованной юной аристократки.

— А где же он? Я бы ему показал, — вскричал мальчик и, уловив командные нотки в его голосе, Джилл невольно поднялась и открыла дверь в берлогу Джека.

— О, пожалуйста, мистер Джек, — заторопился Давид, входя в комнату. — Разве вы не видите? У вас выходит неправильно. Если б вы только разрешили мне показать, мы бы сразу все исправили!

Мужчина со скрипкой уставился на мальчика и опустил смычок. Лицо его медленно заливал румянец. Фраза была особенно трудной, и не давалось скрипачу, но от этого вторжение мальчика не показалось ему более уместным.

— Ну да, конечно, исправили бы, — немного резко ответил он. — Не утруждайся, мальчик, умоляю.

— Но это нисколечко не трудно, — с жаром взмолился Давид, полностью игнорируя сарказм в словах собеседника. — Я хочу это сделать.

Несмотря на раздражение, мужчина хохотнул.

— Ну, Давид, я тебе верю. И гарантирую, что ты беспечно набросишься на концерт Брамса, как на шестерых хулиганов с кошкой в тот раз — и так же будешь надеяться на победу!

— Но это правда легко, если знать, как, — засмеялся мальчик. — Смотрите!

К своему удивлению, мужчина обнаружил, что передает скрипку и смычок в нетерпеливые тонкие руки. Секунду спустя он отпрянул в изумлении. Заковыристые ноты упали со смычка Давида — ясные, четкие, но все же связанные друг с другом, словно круглые жемчужины на нитке.