Прости меня, если сможешь

Вот уж чего я не ожидала услышать, так этого. Я спустилась на кухню сразу, как проснулась, в шесть тридцать — невыспавшаяся и до сих пор злая, как черт. Понадеялась, что если потороплюсь, то смогу позавтракать в одиночестве, а там зароюсь в уборку. Потому что вчера мы успели только распаковаться, проветрить и слегка вымести комнаты, приготовить постели и навести что-то вроде порядка на кухне. Запрусь в ванной и не выйду оттуда, пока: а) не остыну и б) не отдраю все до такой степени, что там действительно можно будет мыться, а не плесень собирать мочалкой. Правда, я не уверена была, какой из этих пунктов наступит раньше. Потому что зла я была — очень.

Казалось бы, ну орет и орет по ночам — какое мое дело, что там с этим типом, мне с ним детей не рожать. Но…

Вчера, после беспокойных мыслей перед сном, его вопль разбудил меня, и я спросонок рванулась на крик еще на военных, дотюремных рефлексах — на помощь, как к своему. А светлый взял и вышвырнул меня, как щенка.

Идиот. И я дура. СтОим друг друга однозначно!

А теперь он сидел за столом все с тем же «тазиком» и все с той же спокойно-ироничной улыбкой на губах и желал мне доброго утра!

Ну не гад ли?!

Я замерла.

Вот и посидела в одиночестве!

Я настороженно остановилась на пороге кухни. Не то, чтобы я ждала, что меня сейчас выставят и отсюда…

Но пойти мыть ванную я вполне могу и без завтрака!

Моя злость требовала выхода, а ванная комната генеральной уборки, так что…

Потом поем.

Но не успела я развернуться, как светлый снова меня окликнул.

— Лиза, доброе утро! — впрочем, агрессии или злости в его голосе, несмотря на нажим, не прибавилось, и я сделала над собой усилие.

— Доброе утро, Мэттью, — я улыбнулась так ослепительно, что мужчина напротив аж прищурился.

Ясно же, что человек пытается сделать вид, что ничего не было — так не будем обострять.

— Как спалось? — безмятежно поинтересовался светлый.

Нет, вы посмотрите на него!

— Вы…

— Ты.

— Ты…

— Вы.

— Вы… — я осеклась. Прикрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Задавать вопрос уже не было смысла, и так ясно — издевается.

И я, так ничего и не сказав, отвернулась готовить свой кофе.

— Лиза, — почти сразу прозвучало мне в спину, я непроизвольно дернула плечом, но не обернулась. — Лиза, посмотри на меня, пожалуйста.

Я скрипнула зубами, но… приказ есть приказ. Помни об этом, темная ведьма. Он приказывает — ты подчиняешься. Молча.

Дождавшись, пока я подниму на него глаза, светлый улыбнулся и произнес:

— Извини, я не должен был на тебя кричать.

Я удивленно сморгнула. Извиняется?

Сначала издевается, потом извиняется… что вообще в голове у этого типа? Господи боже, дай мне сил и волшебный напильник. Срезать эти дурацкие браслеты и свалить из этой сумасшедшей страны.

— Нет, это я не должна была, — я мотнула головой. — Меня это не касается.

— Не касается, — легко согласился Мэттью. — Поэтому ты больше не будешь врываться в мою комнату вне зависимости от того, что ты услышишь.

— А если… — я начала и прикусила язык.

— А если — что? — иронично уточнил светлый.

— Ничего.

— Вот и прекрасно.

Одурительный аромат кофе наполнял кухню, вытесняя неловкий холод воцарившейся тишины. Я села за стол, обхватила обеими ладонями обжигающую чашку и покосилась на мужчину, невозмутимо почитывающего какой-то толстенный том.

— Я уеду сегодня на целый день, — произнес он, заставив меня слегка вздрогнуть, будто меня застукали за подглядыванием.

— Хорошо, — кивнула я, ожидая распоряжений.

Которых не последовало. Светлый продолжил пить чай и читать.

Прождав с десяток секунд для верности, я все же уточнила:

— А мне что делать?

Мэттью вскинул голову и пожал плечами.

— Что хочешь. Только будь любезна, если соберешься сбежать, спрячь ключ под цветочный горшок у входа, ладно? Он у нас единственный, не хотелось бы, знаешь, фамильной защиты лишиться.

— Я не собираюсь сбегать, — отчеканила я, оскорбленно поджав губы. Что я, дура что ли, так сразу?!

— Чудно. Тогда ужин приготовь, вещи разбери, хлеба купи, ну я не знаю — придумай что-нибудь. Кто из нас женщина, в конце концов? Магазин, если что, есть в паре кварталов направо. Телефон исправен. Я оставлю тебе на всякий случай номер городского дома, спросишь Камиллу. Или Тома — Томаса Грина, он курирует твою программу. Ну мало ли. Деньги оставлю. Что еще?

— Мясо или птицу? — с каменным лицом уточнила я.

Светлый недоуменно вскинул брови.

— На ужин. Мясо или птицу?

— Сама решай, — бросил он и уткнулся в книгу, явно давая понять, что разговор окончен.

Тяжелый физический труд помог — как и всегда. Гнев стек, как талая вода, и разум прояснился. Я намывала просторную ванную комнату, обставленную по моде начала века и когда-то вполне милую, но теперь, как и весь дом, запущенную и мрачную — и мысли в голове приходили в порядок.

И крутились они, что неудивительно, вокруг светлого. По всему выходило, с ним что-то здорово не в порядке.

Ночные кошмары — ладно еще. Мало ли, чего он хлебнул в этой войне — я и сама, если вдуматься, могу похвастаться премилым нарушением сна, просто не таким шумным.