Простак

— До сих пор все было понятно. Валяйте дальше.

— Наши проекции могут вступать в контакт с реально существующими во времени и пространстве людьми. Для них мы — голограмма. На короткое время мы можем обрести реальность, а наши действия — силу. Но для этого понадобится гигантское количество энергии. Его едва обеспечивают все ресурсы нашей планеты.

— Ну вот! И никаких «добрых фей» и прочей ерунды.

— Мне жаль, что приходится прибегать к выдумкам. Но нам так не хотелось открывать тайну…

— А придется, — засмеялся Дон. — Он устроился поудобнее, придвинув к себе клетку. — Выкладывайте!

— Мы, ящеры, по отношению к вам находимся на несколько миллионов лет в будущем. И вот недавно — по нашим масштабам времени — приборы зафиксировали жуткие явления. Нам крайне необходима твоя — именно твоя — помощь. Иначе погибнет вся наша цивилизация. Как погибла когда-то ваша. Ее конец был ужасен…

— Погибла? Но почему? Из-за чего?

— Из-за одного малолетнего простака, который поверил клятве, придуманной для дурачков. Тебя это не должно интересовать. Главное — мы, ящерицы, находимся в опасности. Громадная отрицательная волна накатывается на нас из прошлого.

— А что такое «отрицательная волна»?

— Допустим, твой дед умер холостым. Ты бы тоже не появился на свет, правда? И не разговаривал бы сейчас со мной, да?

— Но я родился.

— В гипервероятностной вселенной это еще спорный вопрос. Но у нас нет времени на теорию. Наш энергетический запас слишком мал, а нам еще надо…Короче, мы проследили нашу родовую линию сквозь все миллионы лет, сквозь все мутации и изменения, пока не нашли, наконец, первобытную ящерицу, от которой пошел наш род.

— Ага, — сказал Дон, указывая на клетку. — Так это, похоже, она и есть?

— Да, это она, наша праматерь, — торжественно изрекла 17-я. — Так же, как где-то в темной глубине эпох находится предок, от которого пошла человеческая раса, так и эта самка хамелеона — наипервейшая праматерь наша. Она скоро родит, и ее потомство вырастет и возмужает в этой прекрасной долине. Скалы возле озера достаточно радиоактивны, чтобы вызвать мутацию. Мы еще немного добавим радия, и все пойдет, как по маслу. Но все это имеет смысл лишь в том случае, если ты откроешь клетку… Дон подпер рукой подбородок и задумался.

— А со мной ничего не случится? И что произойдет с остальными людьми? Вы не нанесете им вреда?

17-я вытянулась в струнку и замахала передними руками — или ногами — над головой.

— Клянусь всем сущим, — произнесла она. — Вечными звездами, облаками, всеми голограммами, номером на моей спине, энергией для путешествий по времени…

— Хватит, хватит, — засмеялся Дон. — Вы лучше побожитесь и скажите: «А вот чтоб мне пропасть, если совру!» Этого вполне хватит. Все наши ребята так делают.

17-я старательно повращала глазами, немного изменила свой цвет и исполнила требуемый ритуал.

— Раз так — ладно. Если речь идет о гибели расы…

Дон открутил кусок проволоки, которой была закреплена дверца, и открыл клетку. Хамелеон выкатил на него один глаз, а второй устремил в небо. 17-я благоговейно глядела на праматерь, радикально позеленев от величия момента. Тем временем зеленоватый шар поднялся, подплыл ближе и угрожающе загудел.

— Иди, — сказал Дон, вытряхивая ящерицу на траву. — Плодись! На этот раз хамелеон понял, что от него требуется и исчез в кустах.

— Будущее спасено! — крикнул Дон. — Или, по-вашему, прошлое. Корабль пришельцев завис совсем низко. Сотни «мундштуков» грозно глядели из его люка. Дону явственно послышалось, как чей-то гнусавый голос злорадно прошамкал: «Простак!» И вдруг… все пропало. И «тарелка», и 17-я, и «праматерь». На опустевшей полянке Дон стоял один.

— Могли хотя бы спасибо сказать,

— сердито сказал он. Подобрал пустую клетку и зашагал домой.

Мальчишка не слышал, как зашелестели кусты и не видел, как по полянке прошмыгнул кот — с зажатым хвостом хамелеона в зубах.