Простая формальность

Мать посмотрела на нее выжидающе: может быть, еще надеялась, что Синтия передумает.

— Знаешь, мама, когда я скажу Мэрион, что она может взять свои деньги и засунуть их в одно место, — это будет, наверно, счастливейший момент в моей жизни. Правда!

— Ах, Синтия! — Миссис Мур в ужасе прижала руки к горлу и опустила голову. — Неужели ты способна сказать такую вещь? Опомнись!

Синтия всунула ноги во влажные кроссовки.

— Мне пора. Меня ждет Бет. Я к тебе заеду через пару дней.

— А как Сара?

— Она в Хоуп-Холле. До выпуска еще десять дней, а плата внесена за весь год.

— Даже не верится, что ты замужем всего семь месяцев.

— А мне так очень даже верится.

— Ох, до чего жалко, что ты не хочешь взять деньги!..

Синтия резко дернула шнурок на кроссовке, и он оборвался. Руки не рассчитали силу. Она сама не подозревает, какая она сильная.

— Не хочу. Тем не менее поцелуй меня на прощанье.

Миссис Мур медлила, но материнское чувство все-таки перевесило. Она поднялась на цыпочки, положила руки на плечи Синтии и бессильно припала к ней.

— Синтия, Синтия, большая моя девочка…

— Ты меня не осуждаешь?

— Не знаю. Пожалуйста, не спрашивай. Просто я тебя люблю. Очень люблю.

Синтия зашла в ближайшее кафе, купила сосисок, пакет жареного картофеля, мороженое и поехала домой. Бет открыла ей дверь, и в выражении ее лица, вместе с кучей вопросов, ждущих ответа, мелькнуло что-то похожее на дружелюбие. Синтия велела ей разложить еду по тарелкам, а она пока позвонит.

По телефону из кухни она позвонила на телеграф и продиктовала текст для передачи Мэрион Хендерсон в отель «Карлайль». Нет, вручать телеграмму адресату не обязательно. Можно передать по телефону. Только как можно скорее.

Потом она села к столу и рассказала Бет, какое приняла решение и почему.

Глава двадцать третья

— Мэрион, я внизу в вестибюле. Может быть, спустишься, посидим в баре?

— Нет, милый, поднимись ты. У меня прелестный уютный номер. — Одной рукой она держала трубку, другой теребила воротничок длинного, с разрезом, черного платья; оно очень нравилось Хэнку, и Мэрион всегда надевала это платье в редкие вечера, которые они проводили дома. Всего полтора месяца как он умер, а она уже надела это платье… Но не стоит судить себя строго.

Она сказала Клэю номер своего люкса, повесила трубку, быстро убрала с подноса полупустую бутылку виски, поставила на ее место новую, обрызгала духами комнату и слегка подушилась сама.

Он вошел и чихнул.

— Привет! Новые духи?

— Я сама новая. — Она прижалась щекой к его щеке. — Ты выглядишь лучше, чем в прошлый раз. Как дела, хорошо?

— Нет, все так же.

— Дочь все еще охотится за тобой?

— Кто? А, нет, пока все спокойно. Может быть, обдумывает следующий ход.

— Кошмар. Выпьешь виски?

— Нет, спасибо.

— Ну, чуть-чуть!

— Нет.

— Я и забыла, какой ты бываешь противный, когда не хочешь выпить за компанию, — заметила она, но не сердито, а с улыбкой. Она ни за что не допустит, чтобы у нее испортилось настроение. Ни за что. Ни за что. — Тогда я выпью капельку.

Он с трудом примостился на стул, состоявший в основном из ножек, и пожалел, что согласился встретиться с Мэрион сегодня в восемь вечера, а не отложил свидание на завтра. Когда она позвонила, он только-только углубился в интереснейший разговор с Патрицией (Патти) Пфайфер, своей новой секретаршей, которую он нанял после того, как купил мисс Макмиллан две дюжины роз, заказал ей новые очки и попросил перевести ее в отдел планирования. Он обнаружил мисс Пфайфер в недрах счетного отдела, где она томилась и изнывала, сама не зная от чего, и сразу увидел в ней вожделенный противовес мерзким бабам у него в доме — а заодно и той, перед которой сидел сейчас.

— У меня был очень содержательный день, — сказала Мэрион, усаживаясь в глубокое кресло напротив. — Жаль, что в номере нет дивана. Мне хочется быть к тебе поближе.

— Поедем ко мне, заодно познакомишься с Синтией. У нас диванов навалом: на сто тысяч долларов, не меньше.

Патти Пфайфер не только хорошо печатала, но и была хороша собой, в ее речи звучал выговор университета Вассар. Неудивительно, что завистливые чинуши из отдела кадров мариновали ее в бухгалтерии. Ей было года двадцать два или двадцать три, невысокая, спортивная. Кстати, фигурой она напоминала (хотя это ровным счетом ничего не значит) Бет.

— Я не уверена, что Синтия дома. Она сказала, что поедет в Велфорд, — заметила Мэрион.

— Кому она сказала? Когда?

— Мне. Сегодня. Я пригласила ее на ланч.

— Ты ее пригласила?! Что за странная затея?

— Ничего странного. Было очень забавно.

— Надеюсь, ты не рассказала ей про Бет?

— Нет, конечно. Когда ты наконец поймешь, что я тебе друг?

— И о чем же вы говорили?

— Конечно, о тебе. Какие еще у нас могут быть общие темы?

— И что?

— И ничего. — Мэрион поднялась, встала у него за спиной, положила ему на плечо руку. — Я спросила, счастлива ли она; она ответила, что нет. А потом я спросила, чего бы ей хотелось больше всего на свете.

— И она ответила — блестящего будущего для дочерей. Я это уже слышал.