Простая формальность

Мальчики стояли тесной группкой у дверей, глядя прямо перед собой и плотно сжав губы, придавая всей компании элемент мужественности и силы. На них были безукоризненные костюмы от братьев Брукс и тонкие шелковые галстуки. Накануне они сказали Клэю на маленьком «мальчишнике», который он устроил, что им безразлично, женится он или нет. Синтия охотно в это поверила. Они, казалось, вообще ничего не испытывают, кроме упорной решимости не допустить, чтобы женитьба отца хоть как-то затронула их жизнь.

Они, конечно же, и пальцем не шевельнули, чтобы как-то разрядить сковавшую всех разобщенность. Синтия была благодарна официантам, которые перемещались по комнате, роняя французские словечки и улыбки, создавая хоть какое-то оживление и шум.

Даже Дорис сникла после неудачной попытки поговорить с миссис Лори. Старушка, тяжело дыша, отвечала лишь «о да, конечно» и бросала быстрые испуганные взгляды на потолок, как будто опасаясь, что на покрытые лаком волосы Дорис вот-вот опустится какая-то большая птица; это никак не способствовало общению.

— Как ты думаешь, мальчикам нравятся мои девочки? — спросила Синтия.

— Конечно, что за вопрос!

— Жаль, что я им не нравлюсь.

Синтия сама вздрогнула от этих слов. С чего это она все время проявляет свою закомплексованность? Дочери никогда так себя не ведут. Или его сыновья. Да и он тоже. Неужели желание показаться ранимой и чувствительной свойственно всем разведенным женщинам — как некое бесполезное украшение — и когда им подкатывает под сорок, они наивно воображают, что это их молодит?

Но Клэю нравится, когда она такая.

Он притянул ее к себе и стал прижиматься к ее бедру. Машинально она придвинулась к нему поближе. Что ж, возбуждение еще может сделать этот день приятным для нее, если она перестанет себя терзать.

К сожалению, Бет заметила. Она взглянула на мать с отвращением. Тэд Румбах, который тоже обратил на них внимание, казалось, хотел что-то сказать, но передумал. Синтия отодвинулась от Клэя. Что с ней происходит? Господи, да понимает ли Клэй, как ей хочется счастья? Есть у него хоть малейшее представление о том, что творится у нее в голове?

— Я хочу сказать тост, — заявил Джеральд, старший сын и шафер Клэя.

Все обернулись к нему. Он был собран и самоуверен. Поджарая фигура, вес сто семьдесят фунтов, сильные ноги, безукоризненные манеры. Недостатки: слишком громкий голос, лицо бледное, тонкие губы и брови. Но у него острый ум, а сластолюбие закомуфлировано более искусно, чем у Клэя. В той огромной корпорации, где он работал, он уже четыре раза получал повышение по службе.

— Я хочу предложить тост за Синтию и за отца в этот счастливый для них день от имени моих братьев, а также Бет и Сары — двух очаровательных дочерей Синтии. Как дети жениха и невесты, мы хотим пожелать… — Его громкий голос, ставший звучным и доброжелательным, уверенно плыл по комнате. У него так все чертовски гладко получалось, просто жуть.

Двадцать шесть лет воспитания и обработки не пропали даром. Клэй рассказывал Синтии, что Мэрион с самого начала смирилась с тем, что Джеральд принадлежит Клэю, и очень часто в разговорах с друзьями называла его «Клэев сыночек». Она довольствовалась тем, что полностью подчинила себе двух других сыновей. Лэнс — двадцати трех лет, скрипач, натура романтичная, одаренная, но, как оказалось, одаренная недостаточно; теперь он писал диссертацию по музыковедению. Алекс — двадцати одного года, продукт генетической ошибки. Сколько бы тестов умственных способностей ему ни устраивали, результат всегда был один: развитие ниже нормы, короче говоря — дурак. Огромный удар для родителей, особенно для Мэрион с ее университетским дипломом. У них были такие надежды на «малыша», как Клэй все еще иногда его называл. Сейчас самое большое, на что они могли рассчитывать, это что он бросит заниматься керамикой и танцами и пойдет по торговой части.

Как странно, подумала Синтия, что Мэрион вдвойне проиграла в борьбе за сыновей. Отвоевала себе двух неудачников, а Клэю достался Джеральд — несокрушимый победитель. Синтия не могла бы объяснить, почему и как это произошло, но с этого момента она почувствовала какую-то непонятную смутную симпатию к Мэрион.

— Внимание, внимание! — закричала Дорис, когда Джеральд кончил говорить и все выпили.

— Внимание, внимание, — робко вторил ей мистер Лори.

Он придерживал за талию свою жену, она была ужасно бледна. Хотя муж и подстраховывал ее, все-таки она пошатывалась.

— Я хочу предложить тост за самую красивую пару в «Лютеции», в Нью-Йорке, в штате Нью-Йорк, в Соединенных Штатах, на Северо-Американском континенте, на Земле, в солнечной системе, во вселенной! — прокричала Дорис, широко улыбаясь влажным ртом.

Все вежливо засмеялись этой допотопной школьной шутке, и какой-то шумок прошелестел по комнате. На мгновение показалось, что эта самая обычная свадьба не очень молодых людей.

— Разве тосты говорят не за столом? — спросила миссис Мур. Она отошла от группки Дорис и стояла теперь рядом с Клэем.