Простая формальность

Синтия закрыла магазин без четверти шесть, на пятнадцать минут раньше обычного, и через семь минут была уже дома. К шести она успела втереть в волосы питательный лосьон. Полчаса — и волосы, вымытые и уложенные, совершенно преобразят ее внешность. Да к тому же у нее красивый загар. Длинные шелковистые волосы и загорелая кожа. Потом накрасить ногти на ногах, потереть пемзой локти, погладить голубое полотняное платье без рукавов, найти французский лифчик, который так отлично держит грудь. Грудь, кожа, волосы. Все женские прелести. И ум.

На ультракоротких волнах звучал Бетховен. Синтия сделала звук погромче. С волос капало. Она носилась по дому взад и вперед — доставала из холодильника еду на ужин девочкам, ставила ее в духовку, торопилась, хлопала дверьми, ящиками, поскользнулась и чуть не упала, потом помчалась наверх сполоснуть и высушить волосы. Сквозь жужжание фена прорвалась «Ода к Радости». Хорошее предзнаменование. А собственно, почему бы и нет?

Впервые за долгие годы, когда не происходило ничего, Синтия почувствовала, что судьба подготовила ей что-то новое. И как еще не раз в последующие месяцы будет повторять Дорис Румбах — «Давно пора, давно пора».

В ее жизни, как она считала — и как считал бы любой — было мало хорошего. Когда она раздумывала о своей жизни, что случалось не часто, она приходила к выводу, что ее жизнеописание можно уместить на одной странице.

Родилась в Велфорде, в городке, которому почти четыреста лет, между проливом Лонг-Айленд и бухтой Грейт-Пеконик-Бей, на северной оконечности Лонг-Айленда, известной своими пляжами, приличным яхт-клубом, родовитыми англосаксонскими семьями и коротким, но погожим летним сезоном. Бесконечные мили плоской просоленной равнины, спускающейся к морю на северо-востоке. Далеко от роскошных курортов — Ист-Хэмптона, Вест-Хэмптона — и от северного побережья, прославленного Гэтсби.

Родители — средний класс. Однако предки достойные. Не простые рыбаки, как у большинства жителей Велфорда.

Образование — средняя школа в Велфорде, женский колледж в Род-Айленде, ныне не существующий. Окончила колледж в двадцать лет: то есть была еще слишком молода, чересчур умна и ничего на свете не боялась.

Сразу после колледжа — перемена, тогда казавшаяся необычайно важной: она уехала из Велфорда в Бостон, где ее тетка — та самая, которая впоследствии оставит ей наследство и даст возможность уйти от Джона, — подыскала ей работу художника-оформителя в большом универмаге.

Она снимала квартирку вместе с двумя одинокими, как и она сама, работающими девушками. На вечеринке познакомилась с Джоном Роджаком.

Пять месяцев спустя — беременна от Джона Роджака.

На третьем месяце беременности — свадьба с Джоном Роджаком. В общей сложности она отсутствовала в Велфорде двести шестьдесят пять дней. Брак длился двенадцать с половиной лет.

Несколько слов о Джоне, чтобы поскорее с ним покончить. Родился в Бостоне, американец во втором поколении, по образованию юрист. Неглуп. Смуглая кожа, широкие скулы; склонен к самоедству. Уже в двадцать пять лет довольно много пил; но, с другой стороны, кто не пьет? Очень активен и предприимчив, особенно в машине и в темном кинозале. Ей казалось, что она влюблена. Джон был так необычен, в нем было что-то трагическое и загадочное, как в лабиринте. Лишив ее невинности, он как бы тем самым признался ей в любви — решительно и бесповоротно.

Однажды, наблюдая, как Джон идет через зал автобусной станции, Синтия решила, что внешне он типичный недотепа. Она имела в виду вполне определенный типаж: худой, узкоплечий, с легкой походкой, может быть, с неплохой фигурой. Мужчины такого типа, при всей своей сексуальности, редко бывают агрессивны. Нос у них как правило длинный. И вообще они похожи на собак, вроде таксы. У них всегда такой вид, будто они ждут нападения сзади и потому поминутно оглядываются.

Джон воображал, что сможет избавиться от острого недовольства собой, поселившись в таком городке, как Велфорд. Ему казалось, что его ум, немного экзотическая внешность и чувствительная восточноевропейская душа будут не так заметны в провинциальной, несколько чопорной атмосфере англосаксонской северной части Лонг-Айленда. Синтия и младенец, которого она носила в своем чреве, должны были послужить ему пропуском в этот мир резких соленых ветров, капустных полей, крытых черепицей домов и переменчивой, непредсказуемой погоды.

Джон оставил свою работу в Бостоне (это была крохотная, малоперспективная фирма — стеклянные двери, кафельный пол и абсолютно непроизносимые фамилии партнеров на табличке) и открыл в Велфорде юридическую контору на деньги, доставшиеся ему от родителей (они держали бакалейную лавку и погибли в автокатастрофе, когда Джону было двадцать два года).