Просо судьбы (СИ)

Но самое плохое — это почувствовал Худук ещё за пару кварталов — наличие впереди уруков, двигающихся с ними практически в одном направлении. При этом гоблин заявил о сильном колдовстве, ясно показывающем о том, что шаманы изрядно накопили силёнок и могут выдать какую-то мощную каверзу. Худука корёжило от этого — и от магических волн, и от самого осознания, что где-то совсем рядом эти «проклятые драконы творят свои чётные дела», его буквально разрывало на части: одна инстинктивно требовала мчаться навстречу врагу, чтобы впиться в горло, вторая — благоразумная — удерживала, утверждая, что подобный шаг как минимум необдуманный. Друзья, зная о таком отношении товарища к самой агрессивной расе Веринии, с беспокойством поглядывали на нервно подрагивающие уши — локаторы, торчащие из телеги — «тёмного» во избежание лишних неприятностей, укрыли от любопытных глаз. Ройчи пришлось даже сделать внушение товарищу, ибо скрип зубов и негромкие ругательства, что неслись из-под пледа, совсем не стоило слышать лежавшей по соседству и чуть пришедшей в себя Руфии. На что гоблин, явив человеку совершенно больные глаза, с мольбой просипел: «Ну, давай, чуть в сторонку свернём, хотя бы парочку зарежем — мне точно полегчает!». Ройчи отрицательно и серьёзно — это была отнюдь не шутка! — покачал головой. Возможно, он и был согласен пойти навстречу товарищу, но не в такой ситуации — в ущерб другим и делу, которое следовало довести до конца. «А одного? Мне и одного будет достаточно — но только так: чтоб он был ещё жив…»

Ненависть, тлеющая между народами и порой вспыхивающая подобно лучине, как считал Ройчи — пережиток прошлого, когда дрались все друг с другом. А появление людей ещё больше обострило распри. И только со временем, после морей крови, разумные(!), потеряв лучших своих представителей, стали задумываться: а так ли им мало места? Стоит ли какой-то клочок земли гибели рода — племени — народа? Первыми это поняли люди, самая молодая раса, и стали выдвигать вождей, критериями отбора которых стали не исключительно сила и гордыня, а изворотливость, хитрость и — как ни странно для короткоживущих разумных — умение думать о будущем. Так наступила эра людей, которым было начхать на вражду и междоусобицы тысячелетней давности, а интересовало одно — выживание. И земля, давно поделённая между старыми расами. Они легко шли на компромиссы что со «светлыми», что с «тёмными» (хроники говорят, что даже общались с драконами), могли договориться или противопоставить демагогию и лицемерие надменным эльфам, поторговаться и предложить что-то новое гномам, выйти на поединок с орком и постараться перепить его после, заинтересовать и общаться на равных с гоблинами, стараться не привлекать внимания троллей, незаметно уничтожая их, бесстрашно идти в бой с уруками, демонстрируя не менее страшную жестокость. Они всех поневоле заставили себя уважать. Хотя за глаза многие представители старших рас всё равно продолжали относиться к человечеству с пренебрежением, снисхождением и необоснованным презрением, словно линяющий, но породистый пёс, глядящий из будки на крепких дворняг, свободно разгуливающих на подворье. Это отношение к людям, а вот друг к другу старшие расы, несмотря на официальное миролюбие и толерантность, всё равно испытывали о-о-очень сложные чувства. Оттого-то эпоха войн пусть и ушла, громко хлопнув дверью, но её ростки и отголоски продолжали давать о себе знать то тут, то там, слава богу, не переходя в нечто масштабное и эпическое.

— …Я открываю глаза — что за ристалище? Белое и пушистое?! Тю — кровать! Да тут могла поместиться половина моего племени с детьми и стариками! И тут снежная гора с противоположной стороны зашевелилась: «Иди ко мне-е-е, — гоблин так красочно изобразил то ли змею, то ли корову, что вызвал новый взрыв хохота, — мой…» В общем, мой бескостный язык отказывается повторять всё то, что слышали уши. Да и зачем травмировать благодарных зрителей разными глупостями, вряд ли бы пришедшими в нормальную голову. Нет-нет, и ещё раз — нет… Ладно, самое безобидное — шалун… — окружающие покатились со смеху; действительно, представить морщинистого, с буро-зелёной кожей, карикатурными чертами лица и огромными ушами, ростом по пояс взрослому человеку, гоблина тем, кем его нарекла герцогиня — и в том, конкретном смысле — было весьма и весьма сложно — ну, не тянул «тёмный» при всём своём обаянии на симпатичного напарника в любовных играх с крупной человеческой самкой.

Ройчи понимающе кивнул — Худук таки нашёл выход своей злости и ненависти в такой оригинальный способ. Ничего, пусть лучше ртом работает, нежели руками — и окружающим приятно, и все живы.