Проснуться драконом

Тиля вскоре увели, и я вновь заскучала. Абсолютно нечем себя развлечь. Впрочем, почему это нечем? Следовало бы наконец плотно заняться изучением здешнего языка и письменности. То, что я «забыла» после болезни, начало активно вспоминаться, и сейчас я восстановила уже процентов восемьдесят из того, что знала. Еще немного практики – и не только вспомню все, что уже знала, но и дальше продвинусь. Только учителя нужны. Ну Ингельду, как водится, не до того, он активно мотается между дворцом и своим домом, попутно занимаясь какими-то своими загадочными махинациями. А вот Бьёрна и Ингу вполне можно напрячь, они тоже выздоравливающие и ничем не заняты.

Почти ничем, как оказалось. Телохранители оккупировали одну из малых гостиных и коротали время за полезным делом. Бьёрн полировал свои катары, Инга то ли медитировала, то ли дремала в неудобной позе, вполуха слушая рыжего, который, если я правильно разобрала, объяснял ей некоторые профессиональные приемы. Проводят время с пользой.

Первым делом подхожу к Бьёрну, но на руки забраться не пытаюсь, они у него оружием заняты, просто приветствую. Затем к Инге, она привычно протягивает руку, словно давая понюхать. И нюхаю. А запах-то у нее изменился, и очень сильно. Почему? Следов ранений вроде бы не видно, однако выглядит она не слишком здоровой. И этот ее новый запах уже не кажется мне смутно знакомым, жест кажется, а… я ошарашенно села на хвост. Вспомнила! Ведь она тогда точно так же руку протягивала, как бы знакомясь! Невероятно, это что же получается, если бы обстоятельства сложились чуть иначе, моей хозяйкой стала бы Инга? Или она не для себя?..

Так, стоп. Не о том думаю, самое главное, о чем стоило бы беспокоиться: знает ли Ингельд? И что будет, если Инга тоже вспомнит? И как это сейчас не вовремя все!

С обучением сегодня не сложилось, я напряженно размышляла, каким образом сообщить Ингельду об Инге, по-моему, ему стоит об этом узнать, и чем раньше, тем лучше. Пока она сама не вспомнила. Мысль о том, что Ингельд и так знает, что Инга – та самая девушка, которая пыталась меня перекупить, я сразу отбросила. Нет, такое мог бы устроить Асмунд: постараться держать человека, который может стать потенциальным врагом, поблизости. Но не советник, он ни за что не стал бы доверять свою безопасность телохранителю, который, возможно, имеет на него зуб. А у нее есть все основания, потому что к браконьерам обращаются только тогда, когда никакого другого выбора уже нет. Ну ладно, положим, у Инги какой-то выбор все же был, раз она до сих пор жива-здорова.

В любом случае, я считаю, что Ингельду надо знать о ней. Вот только как, КАК ему рассказать?!

В общем, когда Ингельд вечером наконец вернулся домой, начался настоящий концерт по заявкам. В первую очередь мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить: это важно, а не просто попытка поиграть от безделья. Когда он понял, что уделить мне время проще, чем отмахнуться, я приступила к пантомиме.

Первым делом прикатила предусмотрительно найденную еще днем клетку, ту самую, в которой меня, собственно, и купили. Прикатила потому, что клетка была раза этак в полтора побольше меня (странно, раньше казалось, что во все два) и транспортировать ее можно было исключительно путем перекатывания, хорошо хоть круглая. Прикатила, ткнула лапой, вопросительно посмотрела на Ингельда. Тот задумчиво пыхнул трубкой и уточнил:

– Клетка?

Ну-ну, указываю на окно.

– Вечер?

Закрываю глаза лапой.

– Ночь?

Пока все идет нормально. Ладно, следующий ребус. Изображаю лапами в воздухе нечто гитарообразное. Мне так и ответили. Гитара, мол. Изображаю еще раз, теперь лира. Издевается он, что ли? Еще б виолончель вспомнил. Пришлось встать на задние лапы, балансируя крыльями и упираясь для устойчивости хвостом в пол, и все нужные округлости выразительно изобразить на себе.

– Женщина? – спросил Ингельд.

Ну надо же, сообразил! Если он так медленно угадывает очевидные вещи, то со следующей моей пантомимой, чувствую, мы еще намучаемся. Так и оказалось. Все, что я до этого пыталась изобразить, было достаточно просто, а вот дальше, как ни ломала голову, так и не придумала, как понятней показать. В результате повторила лапами гитарообразную фигуру и завернулась в край шторы.

– Клетка, ночь… женщина в шторе? – выбивая трубку в пепельницу, задумчиво перечислил Ингельд.

Открываю рот и ошеломленно таращусь на него. Ге-ни-аль-но.

Ладно, пойдем более сложным путем. Подхожу и дергаю его за штанину.

– Штаны?

Смотрю на него почти раздраженно.

– Хм… одежда?

Так, «гитара», штора.

– Женщина в одежде, похожей на штору?