Проснись, моя любовь!

Отвесив прощальный поклон, малышка рванула к двери, но очень скоро вернулась уже без горшка и испачканного передника. Ее тщедушные плечики склонились под тяжестью медного ведра. Поставив его возле черно-желтого лакированного комода, она потянулась наверх, чтобы достать зеленый кувшин и соответствующую ему чашу.

Элейн наблюдала за работой малышки с удовлетворением. Ей нужно больше воды. Она заметила, что позади стеклянных дверей находился балкон, с которого девочка сливала грязную воду.

- Мэм, я нашла ваше кольцо. Вот. Оно затерялось в простынях.

Перед Элейн стояла молодая служанка, склонившись в реверансе и вытянув вперед правую руку. Элейн машинально протянула свою руку.

- Что это ты творишь, назойливая сассенах. Дай мне это сейчас же, ты слышишь! Я не позволю ее светлости баловаться этой разукрашенной мишурой!

Уголком глаза Элейн заметила, как что-то черно-белое метнулось в стороне.

И тут же теплая тяжесть легла в ладонь. Она сомкнула пальцы, сжимая круглый предмет.

- Ах ты, неуклюжая сассенах! Посмотри, что ты наделала!

Хэтти дернулась к служанке, но та успела отскочить на безопасное расстояние. Лишенная добычи, старуха пригрозила Элейн, ясно давая понять, что та еще пожалеет о том, что не подчинилась.

- Морриган, девочка, отдай. Или я ни за что не отвечаю.

Старшая служанка собрала грязные простыни, потом взялась вместе с младшей служанкой за медное ведро, и обе девочки поспешно ретировались.

- Я сказала, отдай это. С лихвой хватит на один день твоих сумасбродств.

Элейн изучала кольцо, зажатое в ладони. Оно было на удивление тяжелым. Его гладкая поверхность мерцала насыщенным красным цветом.

- Отдай сейчас же!

Элейн протянула руку, подчиняясь приказу, но вместо того, чтобы отдать кольцо, ее правая рука надела его на безымянный палец левой руки. Безвольно. Как будто кольцо обладало своим собственным интеллектом.

Элейн зачарованно уставилась на него, на длинный белый палец, украшенный этим самым кольцом, затем на всю руку целиком. Пальцы, предназначенные для игры на фортепьяно. С детства она мечтала о том, чтобы у нее были такие же. Но, к сожалению, у нее были лишь короткие толстенькие пальчики невысокого системного аналитика - того, кем Элейн стала. И отнюдь не концертного пианиста, кем она хотела стать больше всего на свете. Казалось, что это теплое золото обернулось вокруг ее плоти, пульсируя в одном ритме с тем укромным местом между бедрами.

- Я не потерплю возражений, девчонка. Твоя старая Хэтти знает, что для тебя лучше. Немедленно отдай мне это кольцо!

Элейн медленно подняла голову. Ее, присущая сну, почтительность превратилась в гнев. Была одна вещь, которую она не выносила больше всего на свете, - Элейн ненавидела, когда ее запугивали.

- Повторяю, дай мне его!

Две вещи случились одновременно. Элейн наблюдала, как рука старухи поднялась, замахиваясь, и в то же самое время она поняла, что последующий удар не является порождением ее кошмара. Резкая, как выстрел, затрещина подтвердила эту теорию. А острая боль от отпечатавшейся пятерни окончательно доказала ее. Благодаря логическому мышлению, свойственному системному аналитику, один вывод последовал за другим.

Это вовсе не сон, и у нее большие, просто огромные проблемы.

Глава 3

- Ах! - Хэтти приподняла столик с завтраком и оттащила его. - Вставай. Вижу, ты не собираешься есть свой хаггис[5]. Запрещаю тебе дуться, да, то, что ты делаешь, - верный признак, что в тебе сидит дьявол.

Ростки гнева, которые Элейн обнаружила в себе некоторое время назад, переросли в настоящую панику.

- Этот сассенах! Его не будет здесь ни сегодня ночью, ни еще цельных две недели. Я слыхала, как об этом жалобно бормотал себе под нос слуга.

Она, Элейн, была в теле Морриган.

- Не бойся, я прогоню дьявола, и когда лорд вернется, ты не забудешь повесить чеснок на шею, поняла?

Ее зрачки - Элейн? Морриган? - расширились до такого состояния, что вот-вот разорвутся. Горящий след отпечатавшейся пятерни на щеке пульсировал в такт сердцебиению.

- Ах, это грех - то, что мужчины делают с женщинами, но больше не бойся, бедная[6] маленькая овечечка. Я уберегу тебя от таких как он.

Истерический смех готов был вот-вот сорваться с языка Элейн. Она назвала ее «бедной» потому, что Морриган находилась в финансовой нищете, или «чистой» в смысле невинной в душе? Хэтти заявляет, что собирается уберечь Морриган. Интересно, а кто побеспокоится о самой Элейн?

Старуха нахмурилась. Элейн отметила про себя ее несомненное сходство с бульдогом.

- За все утро ты не вымолвила ни словечка. Ты не первая потерявшая девственность. Господь Всемогущ - он сделал так, что мы, женщины, расплачиваемся за удовольствия мужчин. Раздвинь ноги и позволь старой Хэтти взглянуть, что там натворил лорд.

Хэтти обошла вокруг эбенового столика.

Элейн сжала ноги вместе и уже было открыла свой рот, чтобы послать ее куда подальше со своим осмотром. Но передумала, громко захлопнув челюсти.

Служанка говорила с английским акцентом, но Хэтти - с шотландским.

Кем же была Морриган? Англичанкой или… шотландкой?

Но уж точно не американкой.