Проснись, моя любовь!

Элейн вышла. Она прислонилась спиной с противоположной стороны двери, укрывшись от слуг и гнева лорда. Она чувствовала себя, как будто пробежала милю, как будто спрыгнула с горы. Как будто стала единоличной владелицей контрольных пакетов акций Хьюлетт-Паккард, ИБМ и всех других воротил компьютерного мира.

Как будто она потеряла что-то невероятно драгоценное.

Стакан ударился о дерево с такой силой, что дверь задребезжала. Элейн чувствовала каждый осколок, каждую каплю жидкости. Что-то прохладное и влажное скатилось вниз по ее щеке. Она вытерла слезу тыльной стороной руки.

Сумасшедшая. Она крайне, крайне безумна.

Как этот мир.

Как этот лорд.

Постепенно до Элейн дошло, что, кроме нее и лорда с другой стороны двери, здесь есть кто-то еще. Краем глаза она заметила лакея в черно-бело-красной ливрее, который неподвижно замер у двустворчатых дверей. Это был все тот же слуга, который привел ее сюда, и, без сомнения, тот самый, кто помог ей забраться по лестнице предыдущей ночью.

И сейчас он был очевидцем.

Она распрямила плечи и двинулась к лестнице.

Как будто это вообще имело какое-либо значение.

Чарльз уставился на забрызганную вином дверь, потом перевел взгляд на свою пустую руку, на осколки бокала, искрящиеся на деревянном полу в растекающейся красной луже, затем снова на свою пустую руку. Равномерная струйка портвейна, стекающего с двери, - капля за каплей настойчиво добавлялись к лужице впустую растраченного вина.

Он сходит с ума. Настоящий сумасшедший, подумал он, блуждая взглядом по двери. Поток вина разделился: тоненькая струйка скатывалась медленно вниз по красивым прожилкам дерева, в то время как основной поток устремился вперед, чтобы присоединиться к растущей лужице. Проклятое золотое кольцо на протяжении всего ужина светило обещанием каждый раз, когда она поднимала свою вилку или кубок с водой. Напрасные, пустые обещания.

Всю ночь он пытался вызвать отклик у своей жены, найти намек на страсть, что обещало ее обнаженное тело. Но все напрасно. Ее глаза, смотрящие в его, были холодными, безжизненными, как растекшийся по полу портвейн.

Этот сочившийся поток мог бы быть ее кровью. На какое-то мгновения ему захотелось, чтоб это было так. Он хотел, чтобы дверь была ее головой. Он хотел заставить ее быть той женщиной, в которой он нуждался.

О Господи. Он не должен был приходить. Ему следует уйти на этот раз. Уйти, прежде чем он уничтожит их обоих.

Игнорируя хруст стекла под ногами, Чарльз широко распахнул дверь столовой.

- Прикажи груму седлать мою лошадь, Джон.

- Хорошо, милорд. - Лакей поклонился, старательно пряча эмоции на лице, хотя лорд не обернулся, чтобы оценить усилия. Барон оставил за собой красные следы на мраморном полу, необычайно плотные для портвейна. Пожимая плечами, Джон выпрямился. Не его это дело, что хозяин уничтожил дорогостоящую вещь, пусть даже и принадлежавшую ему. И уж конечно, не его делом было высушивать глупые слезы впавших в детство баронесс.

Глава 11

Элейн накрыла голову подушкой и, протестуя, застонала. Стук продолжался.

- Впусти меня, девочка! Лорд уехал и больше не будет вмешиваться

не в свое дело. Открой, говорю, дверь, Морриган Гэйл!

Бум, бум!

- Открой сейчас же!

Элейн села в кровати, утренняя дезориентация после сна сразу же рассеялась от этого голоса. От этой женщины. Холод страха мурашками стал карабкаться вверх по позвоночнику.

- Повторяю, моя девочка: лорда нет, чтобы вмешаться, и ты получишь по заслугам. Я не позволю дьяволу забрать твою душу!

Лорд уехал.

Облегчение рассеяло признаки страха, который, наплевав на законы гравитации, только что поднимался вверх по спине Элейн. Ей больше не надо волноваться, что ее прервут в неподходящее время, например, во время принятия ванны. Или что он позволит себе вольности, думая, что она его жена, а не посторонняя женщина. Она не окажется с ним лицом к лицу после всего, что он наговорил ей вчера вечером. Думая об этом, Элейн не спала большую часть ночи. И ей не нужно больше гадать, каким способом в очередной раз он проявит свою жестокость. Теперь она действительно могла сконцентрироваться на возвращении в свой собственный мир.

- Ты дашь мне войти, Морриган, девочка, или я не отвечаю за последствия!

Испуг заменил головокружение от передышки.

Он уехал!

Это означало, что теперь в руках Хэтти полная власть, без страха перед расплатой. Это означало, что Элейн была снова посажена в клетку. В инородное тело, в чуждое ей время и с сумасшедшей старухой в качестве тюремщика.

- Я слышу, ты там, непослушная девчонка! Я знаю, ты проснулась, весь день валяешься в кровати как безбожная язычница. Я не позволю тебе и дальше заниматься своими греховными делами. Сейчас же открой дверь!

Элейн выскользнула из кровати, немного опасаясь, что дверь в любой момент расколется под ударами кулаков Хэтти. Но вибрирующее дерево не треснуло, а ключ, хоть и дрожал и подпрыгивал в замочной скважине, прочно сидел на своем месте.

Хэтти скоро утомится, думала Элейн. Лорд вернется.