«Буря в пустыне» показала, что со времен фолклендской войны в ЦПС почти ничего не изменилось, и поддержка экспедиционных операций английских вооруженных сил со стороны ЦПС по-прежнему оставляла желать лучшего. На каждом уровне действия военных большей частью зависели от разведывательной информации, добытой собственными усилиями, и межуровневое взаимодействие было развито очень слабо. Радиоразведывательная информация поступала из Челтнема только, если у английских офицеров в штабах были знакомые в ЦПС, которым можно было позвонить по телефону и узнать у них что-нибудь полезное для себя.
Однако в отличие от предыдущих военных конфликтов ЦПС перестал быть невидимым для широкой публики. Дошло до того, что перед самым началом «Бури в пустыне» какой-то шутник разослал сотни фальшивых писем на почтовой бумаге с логотипом ЦПС, в которых получателям предписывалось явиться по указанному адресу на двухнедельные сборы перед отправкой в район Персидского залива для участия в боевой операции. Рассылка производилась случайным образом, и некоторые люди, прочитав это письмо, пережили приступ паники, поскольку не имели никакого опыта прохождения военной службы. Руководству ЦПС пришлось даже выступить с публичным заявлением, в котором содержались рекомендации не обращать внимания на фальшивки.
Одной из проблем, с которой столкнулись союзники после окончания войны 1991 года в Персидском заливе, стало уничтожение запасов химического оружия в Иране. Следил за процессом уничтожения специальный комитет ООН (СПЕКОМ). Инспекторы СПЕКОМ объезжали многочисленные иракские военные базы в поисках оружия, запрещенного международными конвенциями. Некоторые из этих инспекторов были австралийскими, американскими и английскими военнослужащими, прикомандированными к СПЕКОМ. Они имели при себе сканеры, предназначенные для регистрации маломощных излучений. Накопленный материал периодически передавался для дальнейшей обработки в ЦПС и АНБ, а также в израильскую радиоразведывательную службу— подразделение 8200. Иногда с помощью таких сканеров удавалось перехватывать предупреждения, отправляемые иракцами на свои военные базы о том, что туда направлялись инспекторы из СПЕКОМ. Толку от этого было мало, поскольку на обработку перехвата уходили недели, и к моменту получения обработанных данных они успевали устареть. Кроме того, только подразделение 8200 предоставляло расшифровки перехвата в полном объеме, а ЦПС и АНБ возвращали обратно лишь небольшие отрывки и в отредактированном виде.
ЦПС и АНБ пользовались услугами прикомандированных к СПЕКОМ английских и американских офицеров для перехвата маломощных излучений в Ираке вплоть до 1996 года. Полученная радиоразведывательная информация хранилась в глубокой тайне. В результате отношения между ЦПС и АНБ, с одной стороны, и инспекторами СПЕКОМ, с другой, не отличались особой теплотой. Один из инспекторов СПЕКОМ, бывший американский морской пехотинец Скотт Риттер специально ездил в Челтнем, чтобы наладить более тесное взаимодействие с ЦПС, и встретил там холодный прием. Сотрудник ЦПС, с которым Риттер вел переговоры, извинился и сказал, что ничем не может помочь: «Даже если мы в принципе и можем предоставить необходимые материалы, у нас есть специальное соглашение с американцами, которое запрещает нам делиться этими материалами без ясного и четкого разрешения со стороны США. А такого разрешения у нас нет».
Позднее Риттер от другого сотрудника ЦПС узнал, что станция перехвата ЦПС на Кипре фиксировала странные пакетные радиопередачи, которые периодически производились из здания штаб-квартиры ООН в Багдаде. В ЦПС пришли к выводу, что ЦРУ проводило собственную операцию по перехвату коммуникационных сигналов в Ираке с помощью аппаратуры, тайно установленной в штаб-квартире ООН. Эта аппаратура работала в автоматическом режиме, накапливая перехват и регулярно ретранслируя его на американский разведывательный самолет «У-2», который ежедневно пролетал над Багдадом. Таким образом, получалось, что американцы не нуждались в помощи инспекторов СПЕКОМ, чтобы заниматься сбором радиоразведывательной информации в Ираке.