Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП)

Когда мы заходим в «Гуантанамеру», Рейналдо знакомит нас со множеством своих соотечественников, которые, как и он, живут в Мюнхене. Боже мой, сколько же в городе кубинцев! За следующие полчаса я превращаюсь в кубинку и говорю: «Ну, ты же знаешь, моя лубоффь».

Мы с Мартой до бровей набрались мохито. Особенно Марта. Что касается развлечений, в этом она полная противоположность своему брату. В ней больше испанского, чем в испанской тортилье, и своим поведением она демонстрирует. Она моя сестра по духу, и вместе мы составляем отличную банду. Анита немного отстает. Когда начинает звучать песня “Quimbara” великолепной Селии Крус, Рейналдо приглашает меня на танец, и я соглашаюсь:

Quimbara quimbara quma quimbambá.

Quimbara quimbara quma quimbambá

Ay, si quieres gozar, quieres bailar. ¡Azúcar!

Quimbara quimbara quma quimbambá.

Quimbara quimbara quma quimbambá.[35]

Матерь божья, как он двигается!

Рейналдо великолепно танцует, и я позволяю ему вести. Я двигаю бедрами. Поднимаю вверх руки. Шажок вперед. Шажок назад. Вращение. Я повела плечами и… Сахаррррррр!

Проходит два часа, и с каждым танцем мне становится все лучше. Да здравствует Куба!

Около одиннадцати вечера слегка утомленная нашим марафоном Марта смотрит на меня и говорит, вручая мне свой мобильник:

- Это Эрик. У меня тысяча не отвеченных вызовов от него, и он хочет поговорить с тобой.

Я глубоко вздыхаю и под тяжелым взглядом девушки беру трубку.

- Ну, надоеда, чего ты хочешь?

- Надоеда? Ты только что назвала меня надоедой?

- Да, но если хочешь, могу назвать тебя по-другому, - отвечаю я, разразившись хохотом.

- Почему ты отключила свой мобильник?

- Что бы ты меня не доставал. Иногда ты ведешь себя хуже, чем Карлос Альфонсо Альконес де Сан-Хуан, когда он мучает бедную Эсмеральду Мендосу.

- Ты пила? – спрашивает он, не очень понимая, о чем я говорю.

Осознавая, что в данный момент у меня в венах больше мохито, чем крови, я кричу:

- Тебе это уже известно, моя лубоффь!

- Джуд, ты пьяна?

- Неееееееееееет! – издеваюсь я.

И желая продолжить забаву, я подначиваю его:

- Давай, Айсмен, чего ты хочешь?

- Джуд, я хочу, чтобы ты сказала, где ты, чтобы я смог тебя забрать.

- Даже не думай испортить мне удовольствие, - весело отвечаю я.

- Ради бога! Ты ушла утром, а сейчас уже одиннадцать вечера, и…

- Пока, красавчик.

Я отдаю мобильник Марте, которая, прослушав, что ей сказал брат, сбрасывает звонок. Отведя меня в сторонку, она шепчет:

- К твоему сведению Эрик оставил мне два варианта. Первый – я тебя забираю и отвожу домой. Второй – мы злим его еще больше, и когда мы вернемся, мир содрогнется.

От таких заявлений мне становится смешно, и я отвечаю, желая продолжить веселье:

- Пусть весь мир содрогнется, моя лубоффь!

Марта усмехается и, закончив на этом разговор, мы идем танцевать по “Bemba Colorá”[36] и кричим: «Сахар!».

Мы возвращаемся на рассвете скорее пьяные, чем трезвые. Когда она тормозит у ворот, я тихо говорю:

- Не хочешь зайти? Уверена, у нашего занудливого солдафона есть, что тебе сказать.

- И не подумаю, - смеясь, отвечает Марта. – Я немедленно собираю чемоданы и бегу из страны, потому что когда Эрик до меня доберется, он шкуру с меня сдерет.

- Как будто я не знаю, что со мной будет! – восклицаю я, выходя из машины.

Но едва я успеваю это произнести, как ворота открываются, и из них появляется Эрик с абсолютно перекошенным от злости лицом. Огромными шагами он направляется к машине и, заглянув в водительское окно, чтобы посмотреть в лицо своей сестре, шипит:

- С тобой я еще поговорю…, сестренка.

Марта кивает, без промедления жмет на газ и уезжает. Мы остаемся одни, лицом к лицу посреди улицы. Эрик хватает меня за руку, принуждая идти.

- Пошли, мы возвращаемся домой.

Вдруг молчание улицы разрывает чей-то рык, и прежде чем случится что-то, о чем мы все можем пожалеть, я выскакиваю из-за спины Эрика и, глядя на источник этого звука, ласково шепчу:

- Спокойно, Трус, ничего страшного.

Пес подходит ко мне и начинает ходить вокруг меня кругами, когда Эрик спрашивает:

- Ты знаешь, что это за псина?

- Да. Это Трус.

- Трус? Ты зовешь его Трусом?

- Ну, да. Смотри, какой он симпатичный.

Эрик хмурится, не веря своим глазам.

- А что это у него на шее?

- Он простужен, поэтому я связала для него шарфик, - с готовностью поясняю я.

Трус трется своей исхудалой головой о мое бедро, и я его глажу.

- Не трогай его. Он тебя укусит! – рассержено кричит Эрик.

Это меня смешит. Уверена, Эрик укусит его первым.

- Джуд, ради бога, не притрагивайся к этой грязной собаке!

Трус начинает тихо рычать, и тогда я наклоняюсь к нему и спокойно говорю:

- Не обращай внимания на его слова, ладно? Иди спать. Все нормально, ничего не происходит.

Последний раз бросив взгляд на растерявшегося Эрика, Трус удаляется, и я вижу, как он заползает в свою полуразвалившуюся конуру. Эрик, не говоря ни слова, уходит, и тогда я кричу ему вслед:

- Мы можем забрать Труса домой?

- Нет, даже не думай.

Я так и знала! Но я настаиваю:

- Смотри, какой он бедненький. Ты что не видишь, что у него температура?

- Эта псина не появится в моем доме.

Теперь это его дом!