Читаем Прошлое и будущее полностью

Субботу и воскресенье я проводил в доме семьи Бретонов, в предместье Мере. Моя супружеская жизнь с Эвелин дышала на ладан, я уже прекрасно понимал, насколько ее мир далек от моего. Она не переносила свою новую фамилию. Азнавур — это предел, это еще как-то можно пережить, но Азнавурян! Очень часто критиковала мою семью, которую на самом деле практически не знала, и абсолютно игнорировала мою дочь. Месье и мадам Бретон в общении с ней ограничивались простой любезностью, но не более того. И еще Эвелин постоянно работала над тем, чтобы изменить мою манеру поведения, мой образ жизни, мой круг общения, который, по ее мнению, «был не нашего уровня». Она собиралась «слепить» меня заново — обширная программа, ничего не скажешь! Мы никогда не спорили, не ругались. Все было намного хуже — мы постепенно стали отдаляться друг от друга. Рауль Бретон поводил меня по местам, расположенным рядом с его владениями, и я остановил свой выбор на небольшом домике, где когда-то располагалась кузница замка Гайи, все в том же департаменте Ивелин. Он стоил три миллиона пятьсот франков старыми. Рауль помог мне приобрести его, одолжив необходимую сумму, и, хотя я был на мели и все еще в гипсе, немедленно развил колоссальную активность. Странное дело, чем дальше продвигались ремонтные работы, тем труднее мне было представить себе Эвелин в этом доме. Предчувствия меня не обманули. Впоследствии мне удалось купить соседний участок земли и построить на нем дом для родителей. Аида только что вышла замуж за молодого композитора армянского происхождения, Жоржа Гарварянца, который тоже купил симпатичный домик в нашей деревне. Мы были счастливы снова оказаться вместе.

Даже у самых прекрасных историй бывает конец. Хотя я, подобно страусу, пытался зарыть голову в песок, все равно прекрасно понимал, что мы с Эвелин не созданы друг для друга. Проблема заключалась в том, что она была совсем из другого мира. Она изначально была готова исполнять роль супруги знаменитости, которой я тогда еще не был. При этом постоянно давала советы, а я ненавижу, когда кто-то пытается думать за меня в вопросах, касающихся профессии. Впрочем, я был для нее всего лишь неотесанным существом, судя по всему не лишенным таланта, но нуждающимся в том, чтобы его направляли. Эвелин выставляла напоказ свою образованность, чувствовала себя намного выше по уровню, гордясь двумя дипломами бакалавра. Она никогда не упускала возможности напомнить мне о них, хотя я иногда сомневаюсь, существовали ли они на самом деле. Однажды, увидев меня в фильме «Головой о стену», Эвелин постановила, что я никогда не стану хорошим актером, и мне лучше ограничиться сочинением песен. Она выносила приговор, резала правду — матку и пыталась все решать за меня.

Я же считал необходимым сохранять душевное спокойствие, чтобы как можно лучше и без постороннего вмешательства заниматься своей работой.

Накануне отъезда в Лиссабон по очередному контракту я, ни слова не говоря, — мужчины часто проявляют трусость, когда речь идет о принятии серьезных решений, — собрал свои вещи и покинул квартиру на Монмартре, в которой мы жили с Эвелин. На обратном пути из Лиссабона познакомился в самолете с очаровательной актрисой, Эстеллой Блен, возвращавшейся с фестиваля в Рио-де — Жанейро. Всю дорогу мы болтали, смеялись и немного флиртовали друг с другом. По прибытии нас окружила толпа представителей кинематографической прессы, поджидавшая возвращавшихся с фестиваля актеров и актрис. Нас сфотографировали, и Эвелин увидела фотографии в газетах. Чувствуя себя уязвленной, она немедленно затеяла бракоразводный процесс, поскольку не хотела, чтобы я ее опередил. Между мной и Эстеллой еще ничего не произошло, но была фотография, какой ужас, фотография! Интересно, согласилась бы она так легко на развод, пусть даже за мой счет, если бы не бестактность журналистов?

<p>Механизм запущен</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии