Прошлое должно умереть

Внешне они не казались полной противоположностью друг другу, поскольку ростом Горизонт приятелю не уступал, был таким же высоким, но при этом тощим, словно исхудавший щупкинский принч, на которого и походил фигурой. Однако кличка Принч к нему не приклеилась – Кома считал ее обидной и жестоко дрался со всеми, кто пытался его так называть, и в результате получил прозвище Горизонт, поскольку низкорослые сородичи частенько просили длинного Кому «посмотреть, что там, за горизонтом, делается».

В отличие от приятеля, которого устраивала любая одежда, лишь бы налезала на массивное тело, Кома считал себя человеком с тонким вкусом и следил за гардеробом. Сейчас, к примеру, он щеголял в элегантных ботинках с пряжками из белого «железного» дерева, дорожном костюме модного в этом году цвета «золотистый апельсин» и умопомрачительном анданском галстуке.

– Нужно было просто приехать в то захолустье и похитить девку.

– На Линге похитить? – изумился глупому заявлению Туша. – Как ты это себе представляешь?

– Я представляю, что с нами сделают, если мы не справимся.

– Именно поэтому мы выманиваем Киру на Тинигерию: ее подданные не сразу сообразят, что девчонка исчезла, не сразу узнают, где она, и пока они будут терять время, мы отвезем ее заказчику, заберем деньги и ляжем на дно.

Длинную фразу Туша произнес настолько ярко и живо, что не заразиться его оптимизмом не было никакой возможности. Горизонт хлебнул пива, крякнул и с ухмылкой проворчал:

– Твоими бы устами мед пить, – признавая, что приятель его убедил.

– Все будет так, как я сказал: мы получим запас времени, который позволит нам совершить задуманное.

– И девка поедет на Тинигерию?

– Обязательно.

– Почему ты так уверен?

– Потому что она этого хочет, – твердо ответил Иона. – Кира чувствует, что в смерти ее отца кроется какая-то тайна, и обязательно захочет ее узнать. Она не станет сидеть на месте. – Туша помолчал и закончил: – Поэтому Помпилио на ней женился.

* * *

Полет над горами не занял много времени. Точнее, подробная воздушная экскурсия над принадлежащим Помпилио массивом потребовала бы часов пять, но Кира просто хотела прийти в себя, успокоить команду и дать паровингерам снова почувствовать прелесть полета, а не страх от него, и только для этого придумала экскурсию. Она продержала машину в воздухе чуть больше часа, показала подруге ближайший прииск и знаменитые «Зубы Тролля»: две высокие, слегка изогнутые скалы, издали напоминающие клыки чудовища, между которыми рыжая осторожно провела паровинг.

Затем они вернулись к озеру, добравшись почти до его середины, развернулись и зашли на Даген Тур с севера, порадовав собравшуюся на набережной толпу эффектным приводнением. Тяжелые паровинги и так-то производят впечатление, а учитывая, что Кира захотела покрасоваться, картинка получилась потрясающей. Сначала тяжеленная машина шла точно на берег, постепенно снижаясь, но продолжая держать высокую скорость. Воды коснулась с брызгами, вызвав радостные вопли у детей и заставив замереть сердца взрослых – слишком уж близко от пирса паровинг начал приводнение. Но прежде чем зрителями овладел страх, Кира заложила вираж, пустив к берегу высокую волну, и погасила скорость перед самым пирсом, сорвав настоящую овацию.

– Тебе нравится им нравиться, – неожиданно произнесла Сувар, глядя на улыбающуюся Киру.

– Я… – рыжая помолчала, а затем кивнула: – Я должна.

Радист отправился делиться впечатлениями с механиком – из машинного отделения доносились громкие голоса, – и можно было говорить, не опасаясь лишних ушей.

– Тебе не только нравится, для тебя это важно, – догадалась Ачива.

– Да. – Кира помолчала. – Я им чужая, я – из республиканского мира, я была помолвлена с другим мужчиной, и ни один из этих фактов не прибавляет мне очков. Лингийцы меня приняли, я имею в виду – все лингийцы, не только жители Даген Тура, но приняли благодаря авторитету Помпилио. Его любят, им гордятся, ему простят все, но я хочу доказать, что Помпилио сделал уникальный выбор и прощать его не нужно. А нужно ему завидовать.

– Зачем?

– Для меня это важно.

– Это я поняла, – отмахнулась брюнетка. – Но почему это важно?

– Потому что Кахлесы не удовлетворяются копиями, мы берем только свое и только самое лучшее, – убежденно произнесла Кира. – Это все знают, и все знают, что так будет всегда.

– Хочешь стать большей лингийкой, чем сами лингийцы?

– Это нормально, ведь я была большей кардонийкой, чем сами кардонийцы.

И на это заявление Ачива не нашлась с ответом.

Именно так: большей кардонийкой, чем сами кардонийцы. Первая женщина, ставшая пилотом паровинга, первая женщина, получившая офицерский чин, и благодаря не протекции всесильного канцлера, а лишь собственному уму и общепризнанной отваге. Никто из бывших подчиненных Киры не сказал о ней дурного слова, только хвалили, восхищались и мечтали оказаться в ее команде. Киру видели первой в истории Герметикона женщиной-адмиралом, но проклятый поворот судьбы…