Прошепчи его имя

— Но я не боюсь вас, Хью, — сказала она.

— И напрасно, черт побери!

Она была от него на расстоянии вытянутой руки. И вдруг ей действительно стало страшно. Абби думала, что все будет очень просто. Она предложит себя, и Хью, разумеется, овладеет ею. Отчего же вместо этого он пытается объяснить ей, что лучше отложить это до лучших времен? Он стоит перед ней, холодный и спокойный, как мраморная колонна, в то время как она сгорает от желания.

Но тут Абби заметила жилку, бьющуюся на шее Хью, и увидела, что все тело его напряжено. Но самое главное — его выдавали глаза, темные, как полночь, глаза, в которых горела безудержная страсть. Она рвалась наружу, и одному богу известно, как удавалось Хью изображать из себя ледяную статую.

— Хью, — тихо произнесла она, — ведь я сама хочу этого. Не надо играть в благородство. Только лишь одну ночь. Я прошу вас.

Хью закрыл глаза, понимая, что не в силах противостоять ее зову. Затем он услышал шелест падающего на пол шелка, и у него перехватило дыхание. Когда Хью открыл глаза, Абби стояла перед ним, прекрасная в своей наготе, а золотистое покрывало лежало у ее ног.

Хью старался смотреть только на лицо Абби, но ничего не мог с собой поделать — взгляд его жадно вбирал каждую выпуклость и впадинку ее тела. Упругие груди с розовыми сосками, стройные ноги, золотистые волосы в низу живота.

— Не стоило тебе этого делать, — процедил Хью сквозь сжатые зубы.

Он взял Абби за плечи, собираясь отодвинуть ее со своего пути. Но, едва коснувшись ее теплой шелковистой кожи, Хью тут же забыл о своих благих намерениях. Он не мог больше ни о чем думать, сейчас за него думало его тело, и это было отвратительно.

Абби обвила руками плечи Хью, прижавшись к нему всем телом. Он и так сходил с ума от желания обладать этой женщиной. Вдобавок она снова попросила его об этом своим низким грудным голосом, и Хью окончательно потерял контроль над собой. С тихим стоном он впился губами в ее губы. Один шаг — и они оказались у кровати. Хью повалил Абби на постель и сам упал рядом.

Как ему хотелось касаться ее, целовать, ласкать, пробовать на вкус ее нежную кожу, ее прекрасное тело, запускать пальцы в ее роскошные волосы. Но тело его жаждало освобождения, поцелуи становились все настойчивее, язык властно проникал в рот Абби. Хью приказал себе не торопиться. Он ласкал языком и губами ее нежно-розовые соски, которые становились в ответ твердыми и упругими. Ее округлые бедра, изящные плечи — все это возбуждало Хью. Терпеть становилось все труднее.

Абби никогда не думала, что страсть между мужчиной и женщиной может достигнуть такого накала. Все, что казалось раньше таким сложным, оказалось простым и естественным. Абби без стыда отдавалась во власть весьма откровенных ласк Хью. Для нее не существовало сейчас ничего, кроме острого наслаждения, которое дарили ей его руки и губы. Но и этого было уже недостаточно. Абби жаждала коснуться его тела, почувствовать кожей его кожу. Пальцы ее словно сами собой принялись расстегивать ворот рубашки Хью.

Единственная свеча, освещавшая комнату, догорела и погасла. Когда Хью поднялся с постели, Абби могла различить лишь его смутный силуэт. Чувства ее были обострены до предела. Она слышала, как шуршит одежда, которую снимает с себя Хью. И вот он уже снова был рядом и вдруг оказался сверху, прижимая к постели ее возбужденное тело. Хью целовал ее, и Абби чувствовала, что нечто неуловимо изменилось в нем, когда он освободился от одежды. Она ощущала ладонями упругие мускулы его спины и плеч. Абби прижалась к его возбужденной плоти и испытала неизъяснимое наслаждение, услышав, как у Хью перехватило дыхание.

Она ведь не знала, чего стоило ему сохранять контроль над собой, чтобы продлить ее удовольствие. И снова его руки и губы ласкали Абби, поднимая на вершины наслаждения. Страсть и любовь слились воедино. Ее мысли, ее душа, ее чувства — все было полно им. Хью, милый Хью!

Он не торопил ее, да Абби и не позволила бы ему сделать это. Она хотела наслаждаться каждым мгновением этой ночи, которую будет вспоминать всю оставшуюся, может быть, очень небольшую жизнь. Абигайл хотела не только насладиться страстью сама — она мечтала доставить Хью такое же наслаждение, какое дарил ей он.

«Запомни меня», — молча призывала она, гладя его спи-НУ и плечи. Вот она, вот она, правда, вот она, настоящая реальность. Все остальное не имело значения, если только Хью поймет, что она любит его. Своими робкими, неумелыми прикосновениями, предназначавшимися ему и только ему, Абби доводила его до исступления.

Встав на колени между бедрами девушки, он был готов овладеть ею.

— Прости меня, Абби, — прошептал Хью, зная, что сейчас неизбежно причинит ей боль, хотя больше всего на свете мечтает доставить удовольствие.

Он вошел в нее быстрым, резким движением, и у Абби невольно вырвался крик. Стиснув зубы, Хью на мгновение замер. Подняв голову, он увидел, что в глазах ее стоят слезы.