Прощение (СИ)

— Я понимаю… — прошептала девушка, — но, моя лапочка, не переживай. Всё пройдёт. Просто нужно с этим научиться жить. Не пытайся забыть — не получится, по крайней мере так быстро. Просто смирись, что это было, и научись жить с новым собой. У меня как-то было такое, когда я поняла, что, как прежде, не будет больше никогда, и на тот момент мне оставалось только смириться…. Тебе сколько лет? Восемнадцать?

Юноша кивнул, и невеста брата снова повторила, что на семь лет старше. И вот как раз в возрасте Адриана влюбилась, да так сильно, что просто жизни без этого человека не смыслила. Но бедняжка понимала, что никогда не сможет быть с ним, ведь являлась простой девушкой, а он — аристократом. И к тому же тайный избранник даже не смотрел на неё. Кажется, у него и в мыслях не было сказать Мэрбл что-то ещё, кроме как, поздороваться, и что хочет купить. А ей так хотелось с ним разговориться! Этим человеком был её Филипп. Он учился в их городе и часто приходил в булочную за хлебом. Там они с ним и познакомились.

Шли годы, а дочь пекаря всё любила молодого милорда, толком и не зная почти, не зная его близко, только по рассказам. А он был, как принц из сказки: благородный, красивый и такой недоступный! А потом юноша… окончил институт и больше не появлялся в их городе, уехав к себе домой. Когда Мэрбл поняла, что вряд ли увидит снова возлюбленного, ей показалось, что весь мир рухнул. Она поняла тогда, что больше никогда жизнь не станет прежней без случайных встреч с ним, без его взгляда, присутствия, голоса… Но надо было как-то жить дальше, помогать отцу, искать новые-старые рецепты теста, следить за булочной, продавать папину выпечку… А она любила… Но не могла быть вместе с Филом. Не довелось, так получилось. В какой-то момент Мэрбл поняла, что нужно просто научиться с этим жить, не нужно стараться вырвать возлюбленного из своего сердца, не нужно пытаться забыть, нужно смириться и жить дальше. А время пройдёт, и это забудется само собой.

Рассказав это, Мэрбл вздохнула, ненадолго замолчала, а потом осторожно взяла Адриана за обе его руки, и продолжила:

- Солнышко, братик мой, я понимаю, как тебе больно. Ты через такое прошёл, что и заклятому врагу не пожелаешь. Но ты знаешь… Ты свободный человек!

— Но зачем он это сделал?

— Кто он, и что сделал?

— Мой отец… Он ведь знал, что я свободный…

Мэрбл, не выпуская его рук и ласково глядя на него, ответила:

— Братик мой, какая тебе разница? Это его, не твоя, беда. Он за это в ответе. Не ты… Может, рабство было для него своего рода гарантией, что ты никуда от него не денешься. А может, он садист, и ему доставляло удовольствие доводить тебя. Может, он завидовал тебе. А может, всё это вместе взятое. А может, ему вообще было плевать, — и она, в одной своей руке держа его за обе руки, другой обняла его. — Какая разница теперь? Поздно ему объясняться! Нам нет до него никакого дела, правда? — и прежде, чем Адриан успел что-то ответить, сказала: — Иди, сюда.

Она подвела его к диванчику и села.

— Садись, — улыбнулась девушка, и он послушался, накрыв его руки своими, Мэрбл продолжала: — Всё, что приходило с нами когда-то, осталось безвозвратно потерянным в прошлом. И только хорошие воспоминания всегда будут жить в наших сердцах, согревая в трудную минуту. А теперь давай отправимся в небольшое путешествие.

— Это как? — удивился он и улыбнулся.

— А вот так, — как ребёнку, улыбнулась она в ответ. — Закрой глаза. Ох, какие у тебя ресницы! Прелесть просто…! Только, чур, не подглядывать! Поверь мне. Давай, полетели! Не открывай глаза, но и не засыпай. Вон какие облака! — откровенно говоря, девушка сама не знала, откуда это берёт, просто когда-то, пытаясь забыть безответную любовь, закрывала глаза и представляла себе разные красивые картинки, пытаясь хотя бы таким способом убежать от боли в своё воображение. — Тебе не холодно?

— Нет…

— А то я тебя сейчас согрею, — и, обняв его, прижала к себе. — Мы ж в небе, — потом снова выпустила его, — а под нами лес…. И горы… Давай спустимся туда. Вот, а теперь мы в лесу… Хвоя шумит… — в этот момент заскрипела дверь…

Они вдвоём вздрогнули, он оттого, что так глубоко ушёл в себя, а она оттого, что испугалась, что кто-то пришёл и не даст продолжить эту странную игру. Девушка увидела, как в приоткрывшуюся щель между дверью и стеной просунула голову Люсинда.