Прощение

Он продолжал жить в Центральной гостинице, куда возвращался с работы каждый день ровно в четыре пополудни, чтобы умыться, побриться, сполоснуть лицо лавровишневой водой, надеть свежую белую рубашку с новым полотняным воротничком, серо-коричневый полосатый костюм, облачиться в тяжелое пальто с капюшоном и только что почищенную шляпу. Как последний штрих к своему туалету он брал в руки прогулочную трость с костяным набалдашником — и в подобном виде ежедневно отправлялся в дом Розы с таким расчетом, чтобы прибыть туда до того, как начнут появляться первые вечерние посетители.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовал он каждый раз Флосси, открывавшую ему дверь. — Не могу ли я повидать мисс Меррит?

Адди обычно спускалась вниз полуодетая, но он, не обращая внимания на ее вид, на обнаженную плоть, спрашивал, глядя прямо в ее холодные глаза:

— Не могу ли предложить тебе отведать со мной пирога, Адди? — Или:

— Не хотела бы ты проехаться со мной и взглянуть на рудную мельницу?

И Адди обычно отвечала:

— Только если ты заплатишь мне за простой.

На что он возражал:

— Нет, только не это… Что ж, надеюсь, наступит день, когда ты примешь одно из моих предложений…

И он вручал ей по большей части какой-нибудь незначительный подарок: ярко-синее перо сойки, найденное им на склоне ручья возле мельницы; заброшенное птичье гнездо, которое он снял с ветвей сосны; какой-нибудь красивый камень, испещренный розовыми полосками; смешную иллюстрацию из старого журнала; или пучок сухой осенней травы, которая, если ее сжечь, наполнит комнату приятным ароматом.

Никогда он не дарил ничего, стоящего денег, — исключительно то, что можно было рассматривать как «дар от чистого сердца».

Она никогда не отказывалась от этих подношений, но и ни разу не поблагодарила его за них.

Сара тоже приходила — каждый полдень, когда Адди только еще вставала, и ей, видимо, нечем было заняться.

Сара приносила ей новости о том, как идут дела у Роберта («мельница скоро начнет работать»), или о том, что делается в городе («все только и говорят, что об открытии телеграфной связи»). Она тоже всякий раз что-нибудь дарила сестре: свежую булочку из пекарни Эммы Докинс; последний выпуск газеты; смешную птицу, которую Патрик соорудил из газетного листа; вкусное печенье, не съеденное ею за вчерашним ужином.

Она старалась улыбаться, хотя не встречала ответной улыбки, и перед уходом обычно напоминала сестре:

— Я все время держу для тебя работу, Адди, а что касается жилища, мы можем жить в моей комнате у миссис Раундтри…

Если судить по тому, сколько душевных сил Сара и Роберт отдавали Аделаиде, их действия должны были — просто не могло быть иначе! — непременно увенчаться успехом.

1 декабря 1876 года вступила в строй телеграфная линия из Дедвуда до Форта Лареми, где она соединялась с линией, идущей на Запад.

В городе творилось нечто невообразимое. Стоял ясный мягкий зимний день, и все жители высыпали на улицу, чтобы увидеть, как в полдень будет протянут и подключен последний отрезок провода. Когда это произошло, человек, сидевший на телеграфном столбе, поднял руку, и воздух наполнился оглушительными приветственными возгласами.

Сара стояла рядом с Патриком, Джошем, Эммой и Байроном. Шапки летели вверх, шум нарастал. Байрон схватил Эмму и приподнял над землей, кто-то проделал то же самое с Сарой, и она крепко обнимала этого мужчину и кричала в самое ухо:

— Разве это не здорово?

Мужчина поставил ее на землю и поцеловал в губы — это был какой-то старатель, которого она не знала, — они оба смеялись и радовались со всеми остальными.

— Патрик! — позвала она, стараясь перекричать толпу. — Пойдемте на телеграф.

Они приблизились к крошечному помещению, где первый телеграфист города, Джеймс Халли, сидел за новеньким полированным столом, держа палец на медном телеграфном ключе. Внутрь было не пробраться. Сара постучала в окно, и один из находившихся там поднял его, так чтобы Сара могла слышать текст телеграммы, которую диктовал мэр Дедвуда в адрес мэра Шайенна.

— Тихо! Тихо! — раздалось вокруг, и те, кто стоял ближе, могли услышать — тук, тук, тук!.. — звуки ответного поздравительного послания. Когда прием закончился, Джеймс Халли вышел на порог и громко — так, что было слышно в конце квартала, — зачитал ответ.

«Поздравительная Дедвуд точка Наконец медный провод соединяет сказочно богатые золотые поля Блэк-Хиллз с остальным миром точка Ожидаю великого процветания точка Поздравляю точка Р.Л.Бреснем точка Мэр Шайенна точка».

Новый взрыв ликования. Все обнимаются. Патрик обнял Сару. Кто-то заиграл на банджо. Мужчины пляшут джигу. Патрик целует Сару в губы, она, слишком поддавшись общему настроению, не может протестовать.

— Только подумайте, Патрик! — возбужденно кричит она. — Мы можем теперь получать информацию со всей Америки. В тот же день, как что-то происходит!

— И газета будет выходить на шести, а потом на восьми полосах, и пальцы у меня так распухнут, что я не смогу удержать в них ни одной буквы! Только фляжку.

Она рассмеялась счастливым смехом.