Прощение

— Нужно получше знать этого Ардена… Но это еще не все. Кроме того, меня здесь арестовали и посадили в тюрьму за содействие в разжигании мятежа, за выстрел, которым был ранен один человек, и шериф угрожал мне, что протащит меня за волосы по главной улице города, а судил меня хозяин овощной лавки. Так что я здесь не скучала.

— Сара, все это правда — то, что ты говоришь? — Роберт смотрел на нее во все глаза. Они уже подошли к редакции «Кроникл» и остановились у дверей.

— До единого слова. Клянусь! — серьезно сказала она.

— Ты не собираешься посвятить меня поглубже в жизнь этого замечательного города?

— Обязательно, Роберт. Но это требует времени. А пока не хочешь ли зайти в помещение, где немного теплее?

Они вошли, Сара зажгла настенную лампу, подложила дров в тлеющую печку. Роберт уселся на высокий стул, где обычно сидел Патрик. Сара опустилась в свое крутящееся кресло.

Они проговорили еще часа два, если не больше…

Шериф Кемпбелл увидел, что окна редакции «Кроникл» освещены, и, перейдя улицу, подошел поближе.

Он вспомнил о вчерашней беседе с Сарой, вспомнил, что, пожалуй, никогда раньше не получал от их общения такого удовольствия. Сегодня во время завтрака она тоже держала себя вполне дружелюбно по отношению к нему, и за ужином — так же.

Он было уже собрался зайти к ней в контору, пожелать доброго вечера, сообщить, что, как всегда, делает обход города, провести, быть может, несколько минут в приятной беседе. Ее ведь интересует все, что происходит вокруг, обо всем хочет составить свое мнение, и хотя оно порою значительно отличается от его собственного, он, кажется, научился ценить серьезность ее мыслей и чувств.

Он подошел ближе к окну, глянул в него и тут же отпрянул в тень.

Сара была там не одна, неподалеку удобно устроился на высоком стуле не кто иной, как мистер Бейсинджер, в то время как Сара сидела на своем обычном месте, поставив ногу на открытый ящик конторки, слегка поворачиваясь на крутящемся сиденье — влево, вправо. Пальто они повесили на стенку — так что, видимо, сидят уже здесь достаточно долго. И ни о какой вечерней работе речи нет, потому что на столе у Сары все убрано, даже не видно ручки и чернил.

Все это Ноа сразу заметил, бросив один лишь взгляд на освещенное окно, и ощутил какой-то укол. Неужто ревность?

Ревность? Откуда ей взяться?..

Бейсинджер говорил что-то, кивая на побеленные стены. Сара смеялась. Ее собеседник тоже смеялся, затем она встала, подошла к печке в другом конце комнаты, открыла дверцу. Он пошел за ней, подложил еще поленьев. Сара стояла спиной к окну, сложив руки на груди. Бейсинджер — лицом к печке, засунув руки сзади за пояс брюк. Они стояли, глядя на огонь, и разговаривали… О чем, интересно знать?..

Кемпбеллу надоело стоять, ожидая, чтобы они сделали какое-то движение, и он сделал его сам в конце концов, отвернувшись от окна и направившись дальше по улице.

Он так и не вошел в помещение редакции.

Роберт и Сара заключили в тот вечер устное соглашение: почти ежедневно, невзирая ни на что, приходить к Адди. Не обращая внимания на ее отношение к их визитам, на отвратительную обстановку, они будут продолжать появляться там и каждый раз предлагать ей куда-нибудь выйти с ними: пообедать, просто на прогулку, в редакцию газеты, в театр, прокатиться верхом. Они будут дарить ей небольшие подарки — как знаки внимания и любви, Окружат ее — поклялись они друг другу — постоянным вниманием и заботой.

Тем временем в город Дедвуд проникла весть о том, что вскоре тут начнет работать первая рудная мельница. Имя Роберта Бейсинджера появилось почти у всех на устах еще до того, как Сара напечатала у себя в газете статью, где писала о его прибытии и намерениях.

Роберт привез с собой из Денвера «башмаки» для толчения руды — целых сорок штук. Их начали немедленно устанавливать на крутом склоне Медвежьего Ручья. Крепкое деревянное сооружение призвано было поддерживать огромные стальные песты, доставленные сюда с помощью паровой машины. Эти песты поднимались и опускались в медных ступах и измельчали руду. При этом мелкие частицы золота прилипали к покрытой ртутью поверхности, а более крупные скатывались ниже. Мельница должна была работать на условиях, что десять процентов добытого металла остается у ее владельца.

Найти рабочих для строительства и обслуживания мельницы не представляло особого труда. Далеко не все добытчики золота сумели здесь обогатиться и набить мошну. Одних просто обошла удача, другие дотла проигрались, третьи успели уже снова обнищать.

Роберт быстро сделался почитаемым всеми жителями города — ведь он не только привез оборудование, столь необходимое для золотоносных полей, но и возможность обрести работу для двух десятков, если не больше, старателей.