Проще не бывает

- Ничего не получится, - тоже весело отозвалась Жанна. - Ну, просто совершенно ничего.

Она не могла себе представить, что этот человек, которого она вроде бы знала столько лет, сейчас стал ей удивительно близок. Как могла она даже не прикоснуться к нему ни разу за все эти годы? Почему хотя бы не попыталась это сделать?

- А то, что я здесь, тебя не напрягает? - спросил он, будто прочитал её мысли.

- Ничуть.

В подтверждение своих слов она встала, взяла из кроватки ребенка и, спустив рубашку с плеча, дала девочке грудь.

- Уверен, что ты пришла в ужас от моей просьбы, - продолжал он настаивать. - Но при твоей доброте и мягкости просто не решилась отказать...

- Как я могла отказать? - просто спросила она.

- Ты удивительная женщина. А в этой комнате, в ней просто как в раю. Я не мог оторваться от тебя. Притворялся, что прихожу ухаживать за тобой, ну, как сиделка. И боялся, что ты меня прогонишь. Я целыми днями думал о тебе, о том, как мне хорошо было бы рядом с тобой в этой постели. Мечтал, что ты позволишь мне до тебя дотронуться. Когда я в первый раз сидел в этом кресле и смотрел на тебя спящую... Это глупо, понимаю, но я почувствовал, что ты - моя...

- Ты шутишь, - пролепетала Жанна.

- Я совершенно серьезен, - возразил он. - Ты очень красивая. Я понимал это ещё тогда, когда не любил тебя. Но теперь мне кажется, что я всегда тебя любил.

Жанна задрожала, взволнованная и растроганная той смелостью, с какой он бросался в бездонный омут страсти. Ей почудилось, что темные воды нежности и доверия сомкнулись над ними, навсегда отрезав от сухой и холодной земли, где любви давно не было.

- Я люблю тебя, люблю, - сказал Жак.

Она и не думала, что когда-нибудь снова услышит эти слова.

- Ты просто не понимаешь, что говоришь, - возразила она, но в её голосе явственно прозвучали кокетливые нотки.

- Ты очень красивая, - повторил он.

Она недоверчиво улыбнулась, но в глубине души знала, что он прав: она действительно была красива, красива по-настоящему. Всегда её красота была угрозой для окружающих и тяжким грузом для неё самой. Она как бы старалась уберечь от неё других, добровольно замкнулась в уединении, отрицала очевидное. Но теперь все это осталось в прошлом, она снова была самой собой, и могла называть вещи своими именами, могла наслаждаться силой своей красоты.

- Ты ведь не оставишь меня? - обеспокоено спросил Жак. - Не прогонишь? Не уйдешь?

- Куда я пойду? Я прикована к этой комнате, к этой кровати.

- Правильно. Ты должна быть здесь, ты не сможешь уйти, правда? Ты дождешься меня?

- Конечно, дождусь, - устало ответила Жанна.

Боже мой, а что ей ещё оставалось делать? Как всегда, терпеливо ждать.

- Ты моя пленница, - заявил он уже совершенно другим, успокоенным тоном. - Но если будешь себя хорошо вести, я стану ухаживать за тобой, как за королевой, приносить тебе еду, чай, книги...

Она улыбнулась ему нарочито медленной, пленительной улыбкой:

- Но потом ты освободишь меня?

- Конечно. Когда придет время, я освобожу тебя.

- Спасибо, - прошептала она и заплакала.

Это были не горькие, неудержимые слезы, а тихие и теплые. Их капли медленно ползли по её щекам, а она сказала, вспоминая недавнее прошлое:

- Я заплакала, когда ты принес мне шампанское.

- Я видел, - сказал Жак. - Именно тогда я тебя и полюбил, когда увидел, что ты плачешь.

...Много позже, снова вспоминая этот эпизод, он добавил:

- Когда я увидел твои слезы, я понял, что мы будем вместе, что ты станешь моею...

Когда позже пришла Люси, Жанна старалась не глядеть ей в глаза, но она вообще редко смотрела кому-нибудь в глаза, так что кузина ничего не заметила и не заподозрила. К тому же она сама была так сдержана, с таким уважением относилась к личной свободе других, что никогда не унизилась бы до каких-то расспросов. Имя Жака ни разу не было названо ни ею, ни Жанной. И обе они сохраняли это негласное соглашение, этот "заговор молчания" довольно долго... пока ситуация не вышла из-под контроля окончательно.

Жак стал приходить к ней каждый вечер, и она очень быстро подчинилась жизни в этом ритме, понимая, что все закончится очень плохо, потому что такие отношения не могут привести ни к чему хорошему. Жанна стала бояться самых невероятных вещей: ей представлялось, что Жак может попасть в аварию и погибнуть до того, как они станут по-настоящему близки, что она может внезапно умереть от кровотечения, что однажды ночью может обрушиться потолок спальни и погрести их под собой. Она уже не могла выносить его отсутствия даже когда он просто выходил из комнаты, чтобы заварить чай или приготовить ужин. А когда его не было в доме, она лежала, глядя на невыносимо медленно ползущие по циферблату стрелки часов, замирая при каждом звуке с улицы.