Прощание. Последний конфликт

«Судя по тому, что я успела о ней разузнать, она могла создать чудовище в человеческой оболочке».

«Судя по тому, насколько я успел изучить деятельность Марии Лей, она с легкостью могла построить чужой геном таким образом, чтобы лейнианец стал обладать способностью к обучению. Способностью учиться быть человеком».

Последние слова Мая вкупе с моими собственными размышлениями и вовсе отбили всякую охоту говорить. Вернувшись после прогулки в квартиру Саша, я первым делом отправилась готовить Венику обед. Собак, будто чувствуя, что все внимание в ближайшее время будет отдано ему, последовал за мной и устроился под столом, изредка сверкая оттуда глазками — бусинками из — под длинных кустистых шерстяных бровей. А потом, облизываясь, наблюдал за тем, как тщательно я очищаю от костей рыбу. Когда же лакомство начало постепенно исчезать из миски, а я уселась по — турецки на пол рядом с Веней, на кухню зашел Преображенский, облокотившись на барную стойку. Я окинула его задумчивым взглядом с головы до ног. Слова стали закономерным продолжением мыслей.

— Саш, тебе не кажется, что сосуществование с объектом наблюдения в одном вещественном пространстве несколько смазывает результаты эксперимента? Разве не логичней было бы отправить меня домой и уже с расстояния присматривать?

На его лице не дрогнул ни единый мускул. Честно говоря, в тот момент я совершенно не представляла, о чем думает Преображенский. Так и не дождавшись ответа, я медленно поднялась с пола:

— Я отдохну немного. Спать хочется. До встречи.

Ответом были ненадолго прикрытые глаза, и я оставила Веника рядом с кадровиком, отправившись в спальню. Меня действительно начало укачивать, когда мы возвращались домой, и я посчитала такое состояние хорошим знаком для того, чтобы разобраться с будущим в фоновом режиме. Кровать с черно — белым бельем и маленькими вишневыми цветами с радостью приняла меня, и, устраиваясь лицом к окну, я подложила ладонь под щеку. Солнце светило приглушенно — я с утра оставила шторы не до конца распахнутыми, так что приятное затемнение комнаты играло на руку находящимся в раздрае чувствам.

Дверь не скрипела, но приход Преображенского я все равно почувствовала. Не стала противиться, когда он присел на место рядышком с моим животом. Отчего — то я знала, что и он сейчас смотрит на щелку, оставленную занавесками для небольшого участка света.

— Лей? — раздался тихий голос кадровика в пространстве.

— Да? — в тон ему отозвалась я.

— Как называется чувство, когда мысли путаются, тяжело размышлять логически, а в груди будто все застыло, и хочется лишь одного — побыть наедине с самим собой?

— Смятение, — не раздумывая, ответила я.

Он молчал довольно долгое время. Потом повернул голову в мою сторону и отчетливо произнес:

— Ты не объект, Лей. Ты человек.

Не говоря больше ни слова, Саш поднялся с постели и покинул спальню. Мне в голову пришел закономерный вывод, что в подобное состояние его ввергли именно мои слова, явившиеся результатом встречи с безопасником. Может, Май действительно оказался прав, и Преображенский был способен к изменениям? Как бы то ни было, в свете грозящих мне неприятностей, как и говорил Саш, разбитое сердце действительно могло быть привилегией человека. То, с чем предстояло столкнуться на Лей, возможные сердечные проблемы безнадежно умаляло. Да и какое вообще сердце, когда все они там — сплошь рассудочные исполнители?..

Тяжело вздохнув, я прикрыла веки, чтобы отдохнуть совсем немного, и сон тут же навалился на меня. А проснувшись, я поняла, что выпала из реальности на несколько часов. По крайней мере, об этом говорили и часы на стене, и свет за окном, ставший из ярко — желтого приглушенным золотым и явно вечерним. Кажется, лечение мое и правда стоило продолжать. По крайней мере, холода ощущалось гораздо меньше, чем вчера. Только вот стоило ли для этого прибегать к услугам Преображенского?

Подумав, что неплохо бы разузнать, что с самим хозяином жилища, тем более что из — за двери не доносилось ни единого звука, я осторожно сползла с кровати и заглянула в приоткрытую щелку. До слуха донеслись тихие кряхтения, услышав которые, я сделала вывод, что кадровик занимается в спортивном уголке. У двери в спальню посапывал Веня, так что пришлось аккуратно переступить через него, чтобы не разбудить. Саш в майке и тренировочных штанах подтягивался, повиснув на перекладине спиной ко мне. Позволив себе целое мгновение вечности полюбоваться зрелищем развитых перекатывающихся мышц, я все также тихо прошествовала на кухню. Заваривая кофе и, несмотря на полный холодильник, воровато оглядываясь, когда доставала с полки крекер, присела рядом с барной стойкой, отмечая, что место дислокации кадровик поменял и теперь отжимался уже от пола. Промелькнула мысль — воспоминание, воскресившая в памяти момент, когда он с легкостью вытащил меня из рекреационной камеры и донес до машины, даже не запыхавшись. Нет, что — то положительное в их образе жизни все же было…