Прощание

— В соответствии с правилами безопасности плавания и правилами предотвращения катастроф на море, на борту должны быть предусмотрены устройства, предупреждающие пассажиров и экипаж, что корабль находится в опасности или должен быть покинут. Правила безопасности различают сигналы радиационной, пожарной, аварийной опасности и сигналы занять спасательные шлюпки…

Все стоят, как истуканы, по отсутствию на лицах какого-либо выражения видно, что никто не понимает эту галиматью, то есть эти правила. А первый помощник барабанит дальше: «В случае радиационной опасности с интервалами подается один длинный и один звуковой сигнал, в случае пожарной или аварийной опасности подаются короткие двойные сигналы или двойные ударные сигналы, а в случае необходимости воспользоваться спасательными шлюпками — продолжительные звуковые сигналы или раздается продолжительный сигнал колокола».

Позади меня шушукаются и хихикают несколько стюардесс, но первый помощник не обращает на это внимания: «…сигнал тревоги, подаваемый только в случае серьезной опасности и призывающий пассажиров и экипаж в места сверки списочного состава и посадки на спасательные шлюпки, чтобы покинуть корабль, состоит из семи и больше коротких звуковых сигналов и одного длительного звукового сигнала. Этот сигнал известен как международный сигнал бедствия», — читает он с листа, как шарманщик, не переводя дыхания.

— Ну, вот! — говорю я старику, когда все снова расползлись по своим «мышиным» норам. — Не хотел бы я, чтобы однажды в случае опасности здесь раздался сигнал тревоги. Могу себе представить, какой невообразимый хаос возник бы в таком случае. Какой толк для людей от этой тарабарщины. Знают ли, например, стюардессы, что такое судовая роль?[17]

Они же, как курицы, затеяли бы на судне суматошную беготню. А что, думаешь, поняли из всего этого испанские матросы? Я ведь тоже не знаю, что должны означать UVV и SSV.

— UVV означает «Правила предотвращения несчастных случаев», a SSV — «Правила безопасности плавания», это же совершенно ясно! — говорит старик сухо.

— Ясно как шоколад! Но скажи-ка, что это за типы, которые хотят ставить опыты здесь, на борту?

— Это один капитан из Гамбургского научно-исследовательского института кораблестроения, дама — его научная сотрудница и одновременно жена Герта и еще ассистент капитана.

— А что это будут за опыты?

— Прежде всего речь идет об испытаниях высокоскоростного лага. С помощью уже собранного прибора замеренные лагом скорости автоматически фиксируются. Между прочим, в Дакаре эти господа покинут судно.

— В Дакаре? Почему в Дакаре?

— Точнее, на рейде Дакара.

— То есть они наш научный фиговый листок?

— Наукой я бы это не называл. Они хотят провести еще и ходовые испытания.

— Я этого не понимаю.

— Ты это увидишь, — заверяет меня старик.

Вечером в каюте старик молча поставил на складной столик бутылку виски, обстоятельно разлил по рюмкам и, удобно устроившись в кресле, почти весело сказал:

— Тогда, в Сен-Назере, было чистое сумасшествие.

И я знаю, что и его не отпускает война и что он имеет в виду рейд «томми» в марте 1942 года.

— Да, настоящее сумасшествие! «Томми» почти достигли успеха такого масштаба, о котором они и не мечтали, — и только потому, Что никто в нашей фирме и представить себе не мог, что миноносец был «напичкан» взрывчаткой.

Так как старик, после того как он налил еще раз, задумчиво сидит в кресле, я продолжаю:

— Невероятно, что все факельное шествие — эсминца «Кэмпбелтаун» и еще восемнадцати больших моторных лодок не смогли засечь ни наши сторожевые катера, ни радиолокационные станции.

— Позднее утверждали, — говорит старик, — что «томми» были настолько нахальными, что подавали нашим береговым батареям немецкие опознавательные сигналы, вводя их тем самым в заблуждение. И когда, наконец, стали стрелять зенитки и к их стрельбе присоединился стоявший на рейде тральщик 137, «Кэмпбелтауну» оставалось недалеко до его цели — ворот большого шлюза, которые он в темпе и протаранил.

— Я до сих пор не могу понять, что все это означало? Стремление в два счета сыграть в героизм для прачек? То, что они разрушили, поддавалось ремонту. У них, очевидно, так же, как и у нас, все объяснялось охотой за орденами!

И тут старик встал в позу:

— Обычно ты всегда хорошо соображал в военных вопросах. Они всегда имели под прицелом шлюз в Нормандии, желая лишить гавань воды. Норманские большие шлюзовые ворота огонь взломал со стороны моря, внутренние же ворота были слишком крепкими для нагонной волны, которая при взрыве привела в движение два танкера, стоявшие в доке. Из-за плотины, которую намыли, со стороны моря уже не мог войти ни один корабль. И насосную станцию они взорвали. Мне «томми» очень импонировали!

— А вам — лучшим из лучших командиров подводных лодок — обязательно надо было на следующий день, в воскресенье, несмотря на запрет, отправиться на осмотр «Кэмпбелтауна»?

— Так интересно же было, — говорит старик, ухмыляясь.