Прощание

— Фрау Глим была сторонницей насыщенных настроений. У нее царила «атмосфера». Слово «атмосфера» было ее третьим словом. — У меня так и вертится на языке: «Как у фрау капитанши», но я проглатываю это. — У фрау Глим даже лампочка была красная для создания соответствующей атмосферы. Когда поздно вечером мы возвращались после посещений ярмарки — при этом нужно было проскользнуть через комнату фрау Глим, служившую одновременно и жилой комнатой и спальней, — фрау Глим лежала в одеянии феи на канапе и, как загипнотизированная, таращилась на слегка журчащий посреди комнаты фонтан. Это было так таинственно! Из чаши с водой к потолку поднимался ядовито-зеленый свет. Возможно, фрау Глим воображала, как в этом купаются белые слоны.

Шеф явно доволен моим рассказом. Я его убедил и доволен этим. Я знаю, шеф будет искать комнатный фонтан, если — да, если — наш корабль будет плавать и дальше.

Теперь он набивает табаком свою трубку. Он делает это обстоятельно и медленно. Этим он, очевидно, хочет добиться, чтобы я еще полюбовался интерьером. Я без труда нахожу новые выражения восхищения. И под конец я спрашиваю:

— Но выдерживают ли растения вибрацию?

— Все — нет, — говорит шеф. — Не выдерживающих пришлось убрать. Но те, которых вы видите здесь, развиваются великолепно.

— Принцип селекции. Им она, очевидно, нужна, — я имею в виду вибрацию.

Шеф молча разливает для нас виски «Шивас Регаль». Это уже вторая тема: качество виски. Нашу настоящую тему шеф, похоже, желает приберечь. Но теперь я хочу говорить о деле. Я демонстративно кладу на бак карандаш и расправляю листки, которые я держал сложенными в заднем кармане брюк, до их первоначального формата А4.

— Итак, — говорит шеф решительно, будто собирается сам дать команду: «На старт!», — начнем с корабля как такового: «Отто Ган» является однопалубным судном с повышенным выступом в носовой части и нормальным выступом в кормовой части судна.

— Если бы не было этих смешных надстроек, то «Отто Гана» можно было бы назвать даже породистым. — Сказав это, я тут же рассердился на самого себя: не по годам умный болтун!

— Да, надстройки, — соглашается шеф. — Они настолько типичны, что уже нигде нельзя появиться инкогнито. На одну треть длины, считая с начала, мостиковая надстройка, другого ничего нет. В кормовой части судна длинная рубка и над ней три более короткие выглядят как роскошное сооружение для пассажиров. Здесь действительно должно размещаться большее количество людей. Их всегда было более шестидесяти: экипаж плюс исследовательский персонал. И еще — кран! Ой придает нашему силуэту дополнительную своеобразность.

Шеф и его педантичность! Я надеялся, что он будет рассказывать в общих чертах, но нет, он делает это основательно.

— Все, чего вы некогда нахватались, вы уже давно забыли, — утверждает он решительно, на какое-то мгновение задумывается, затем берет чертежи и разворачивает их.

— Здесь мачты для отвода отработанного воздуха на полуюте и дымовая труба вспомогательного котла на верхней палубе. Здесь главное машинное отделение и помещение для вспомогательного котла. В такой последовательности это размещено на корме корабля. Здесь судовая турбина с редуктором и всеми необходимыми вспомогательными механизмами, ничем не отличающимися от используемых на любом обычном корабле. Ненормальным является то, что у нас шесть грузовых трюмов и тринадцать водонепроницаемых отсеков.

Сейчас я не могу сказать шефу: «Ах, да. „Лебединые шеи“. Я все это уже знаю от старика!» Это могло бы вывести его из равновесия.

«Поразительно! — думаю я. — Как преображается шеф, когда ощущает себя в своей родной стихии: он серьезен как преподаватель университета. Когда речь заходит о профессии, он начинает фонтанировать».

— О реакторе мы еще будем много говорить. Остановимся пока на силовой установке: в качестве приводной турбины служит, как и на обычных судах, двухцилиндровая турбина с редуктором и корпусом низкого давления…

Вместо того чтобы продолжать писать, я поднимаю руки в знак того, что сдаюсь, и говорю:

— Лучше я включу свой диктофон, чтобы спокойно изучить вашу лекцию в своей каюте. Так быстро я просто не соображаю.

Шефу это нравится. Теперь он так барабанит о своей науке: