Просчёт Финикийцев

– Пошел ты, Джей!

– Сам иди в жопу, Розита!

Некоторое время мы сидели молча.

– Знаешь, кто заказал почистить офис Райзмана? – спросил он наконец.

– Ты не говорил.

– Мой двоюродный брат. Он большая шишка, работает у помощника кандидата в сенаторы. Кто-то пытался шантажировать его жену.

– Опять сиськи?

– Хуже. Криминал какой-то в прошлом. Наняли Райзмана, он раскопал. А теперь всё чисто и ничего нельзя доказать. Он пригласил меня в следующие выходные на свадьбу дочери, в южном Джерси, ну знаешь, с понтами, знаменитостями и прочей ерундой. А эта сучка решила выкинуть очередной фокус.

Последнее, похоже, относилось к подруге Джея.

– Слушай, Розита, ты не хочешь туда сходить?

– Вместо твоей девушки?

– Нет, дебил, вместо меня. Она заказала номер в гостинице и ужин, а теперь дуется, потому что я должен пойти на свадьбу. Прикинь, мы из-за этого уже два дня не трахались.

«Слишком много информации», – подумал я, – «Даже для меня слишком много…»

– Девчонкам невозможно угодить, – сказал он, – сами не знают, чего хотят, и постоянно обижаются. А кузен мой важный человек, неудобно динамить. Но фишка в том, что он меня никогда не видел, а мы с тобой похожи. Ну того, немного, издалека. Скажи ему, что ты – это я, подари конверт с чеком, поулыбайся, попей апельсинового сока, на девок посмотри. Тебе так или иначе по вечерам нечем заняться.

Звучало все это адски неправдоподобно, но в то же время логично и убедительно. Действительно, а что мне терять?

– Я ненавижу свадьбы. И не умею врать. Это очень плохая идея.

– Да ладно, Розита, все будет пучком, ты же друг мне, верно?

На обратном пути Джея прошибло на задушевные разговоры. О том, какие все девчонки дуры, особенно симпатичные, малолетние и ничего в этой жизни не понимающие. А других ему и не удавалось привлечь своими рыжими, беспардонными и безотказными методами.

– Вот бы поиметь зрелую женщину, – вздохнул он, вглядываясь в темную дорогу, – такую, которая знает, что хочет от жизни, и не готова тратить драгоценное время, соблюдая закон трех свиданий. Лет тридцать, когда мозги уже оформились, а задница еще не отвисла. Иногда проезжаю мимо школы, смотрю на этих мамашек с детьми и…

Не знаю, отчего я так дико устал. Хотелось добрести до комнаты и упасть носом в подушку. А по дороге прихватить на кухне чего-нибудь хрустящего, питательного и не требующего приготовления. Времени слишком мало, информации слишком много, а мне ничего в этом мире не нужно, кроме как пожрать и чтобы от меня все отстали. И какого хрена я согласился пойти на свадьбу неизвестно к кому? Зачем выслушиваю фантазии Джея? Он говорит – тридцать лет. Дальняя станция на орбите жизни. Семья, работа, обязательства, свадьбы, поздравления, деловые знакомства, ссуды, заморочки, курсы повышения квалификации… Я мог бы открыть окно, высунуться в прохладную влажную ночь и, срывая голос, проорать «Нееет!!!»

Вместо этого мечтал, как уеду из Джерси без возврата, а потому, если и опозорюсь со свадьбой, Джеем, и прочей ерундой, забуду об этом, как о страшном сне, едва поднимусь на борт самолета, летящего я еще не придумал куда.

Нашу жизнь можно представить в виде шарика, надутого, словно гелием, беспочвенными ожиданиями. Поначалу он упругий, бодрый, и восторженно тянется к потолку, не подозревая, что обречен с каждой минутой терять высоту полета и оптимизм. Не говоря уже о случае, когда кто-нибудь догадался проткнуть его булавкой.

Так вкратце выглядит теория эпического облома жизни. С практикой мне предстояло столкнуться неделей позже, в одном из городков южного Джерси, прильнувших к океанскому побережью, населенных бывшими кинозвездами, поднявшимися в люди потомками эмигрантов, владельцами малого бизнеса, менеджерами, снобами и прочими лишними людьми.

Свадьба, на которую Джея снисходительно пригласили, оказалось ортодоксальной. С решетчатой перегородкой поперек лужайки, разделяющей места для мужчин и для женщин. С хасидским ансамблем вместо ди-джея. Со страшными тетками в длинных юбках и париках вместо бассейна и девиц в бикини. С виноградным соком вместо выпивки, пресными куриными ногами вместо свиных стейков. С блеющим заклинания раввином, напускным весельем на пустом месте, кучей пахнущих нафталином и приторными духами родственников, и, конечно же, без всякого блэк-джека и шлюх.

Я сидел за столом рядом с хмурым мужиком, временами хлебавшим из блестящей фляжки и представлял себе, как вел бы себя сейчас Джей. Мужик предлагал выпить и мне, но я побрезговал и отказался. К счастью, хасидский ансамбль не гнушался пользоваться усилителями, и поддерживать разговор на общие темы не пришлось.

Через полчаса после церемонии я задумался о том, чтобы по-тихому слиться. Конверт был вручен, поздравления приняты, сок выпит, а взятый напрокат черный костюм с галстуком пока еще не испорчен, в отличие от моих барабанных перепонок. Буфер терпения к ханжеству и влажной духоте, от которой не спасал даже ветерок с океана, заполнился процентов на девяносто.