Просчёт финикийцев

Мишель долго молчит, просматривая свои записи, вздыхает, складывает листы пополам и вставляет их в шреддер под столом. Моя занимательная история с мягким жужжанием покидает коллективный багаж человечества.

— Ты знаешь, что это наша последняя встреча?

Я киваю. Не думаю, что буду скучать. Мне абсолютно все равно.

— Ты прошел длинную дорогу, многое понял. Считаю, тебе есть, чем гордиться.

Она откатывается к шкафу, достает обернутую цветастой бумагой коробку размером с большую книгу.

— Хочу сделать тебе подарок на память, и пожелать скорее найти свое истинное призвание.

Коробка оказывается тяжелее, чем я думал. Мне не сильно интересно, что внутри.

— Э-э-э... Спасибо. Ну, я пошел?

— Удачи, Энди! Верю, ты справишься и сделаешь мир лучше.

Тарек плюхается на нижний этаж кровати, едва не задев макушкой потолок.

— Что это у тебя? Посылка? Печенюшечки?

— Фиг знает, психологиня подарила. Типа, за успешное окончание терапии.

Тарек хватает коробку, цветастая обертка летит на пол.

— Опа, чувак. Сюрприз!

У него такое выражение лица, что мне тоже становится любопытно.

В коробке, среди пакетиков с чипсами и конфет, лежит пластиковый «Глок», запасной магазин и ключи от машины.

Мы оба понимали, что долго прятать это счастье не получится, а проблемы, причем серьезные, начнутся уже с вечерним обходом.

— Тарек, давай бросим это где-нибудь в душевой. Нах оно нам нужно?

— Не. Найдут.

— Ну окей, в сортире. Или во дворе.

— Ты как хочешь, а я после отбоя попытаюсь уйти.

— С ума сошел? Знаешь, сколько везде охраны?

— Ага. А ты сиди на заднице и думай, что сказать своему агенту Родригезу, когда он спросит, как это Тарек свалил, а ты ничего не заметил.

— Зачем думать, если я могу прямо сейчас пойти и сказать, что я все заметил.

Резким движением руки он взвел пушку и направил мне в лоб.

— Давай, грохни меня, дебил. Кстати, а это идея...

— Не понял?

За дверью, украшенной пуленепробиваемым окошком, послышались шаги. Тарек со скоростью молнии вернул пистолет в коробку, закрыл и задвинул ногой под кровать. Задержав дыхание мы ждали, когда шаги минуют нашу дверь и удалятся.

— Слушай сюда, — сказал я полушепотом, когда они затихли совсем.

У нас обоих не было годного выхода. Сдать Мишель не приходило и в голову. Во-первых, никто все равно не поверил бы, что ей удалось пронести пушку через проходную. Во-вторых, я подозревал, что таинственную психологиню больше никто никогда не увидит, а любые сведения о ней, в компьютерах, на серверах и даже не бумаге, исчезнут по волшебству, словно и не существовали.

Возможно, Родригез запомнит ее, но плевать на Родригеза. Тарек рвался на волю, а мне и самому поднадоел здешний распорядок дня и чертовы стиральные машины. В одной из них мы спрятали подарок Мишель до вечера.

— Всем расступиться, иначе я вышибу ботанику его поганые мозги, — крикнул Тарек, делая свирепое лицо.

Меня слегка мандражило, то ли из-за пушки, то ли от восхищения его актерским талантом. Дежурный за стеклом схватил трубку телефона.

Вызвали конечно же Родригеза, потому что он единственный знал, за что я здесь сижу, и не подпускал коллег к моему делу. Такая вот у него ко мне неразделенная страсть.

Мистер добросовестная посредственность достал пушку из кобуры, демонстративно опустил ее на пол, поднял руки и призвал Тарека сохранять спокойствие. У меня промелькнула мысль, что под курткой у него есть другая пушка, а то и не одна. Тарек ответил в грубой форме, что агенту не мешало бы отойти с прохода, потому что сам он разоружаться не собирается. Меня проняло на дикий смех, я отвернулся и нечеловеческим усилием заставил себя сохранять лицо.

Дальнейшее происходило немного в тумане. Тарек стрелял в потолок, чуваки за стеклом забегали, перепутали кнопки и открыли главную дверь. Мы тупо вышли на улицу, где оказалось, что ключами, заботливо подаренными Мишель, можно завести стоявший у входа мотоцикл.

Джерси за последний год ни капли не изменился, а я не скучал по нему, и мог бы спокойно никогда не возвращаться. В воздухе пахло осенью. Закатное солнце рисовало на асфальте нашу косую тень. Я не очень понимал, зачем в это ввязался, но спорить с Тареком казалось бесполезным. Он жал на газ словно уличный гонщик, а тормозил так резко, что я каждый раз мысленно готовился упасть навзничь на дорогу.

— Куда мы едем, Тарек? — прокричал я ему в ухо.

— Сейчас увидишь, чувак.

— Что? — шум ветра уносил все сказанное прочь.

— Я говорю, тебе понравится.

Тарек вырулил на автостраду, идущую вдоль океана на юг. Елки, я же знаю этот город. Тот самый, где я впервые встретил Карлу, или похожий на него один к одному. Опрятные двухэтажные дома, дорогие машины, торговый центр, косящий под средневековый замок. И конечно же утес. Я узнал бы его с закрытыми глазами.

Но почему мы карабкаемся наверх? С какой целью вглядываемся в океан, холодный и беспокойный, подсвеченный последними отблесками заката? Не лучше ли сменить одежду и залечь на дно где-нибудь в Ньюарке или Хобокене, в гостях у жутковатых Тарековых друзей?

— Зачем мы здесь?

— Сейчас увидишь.