Прорыв

— Вась, а ведь это волки, — шепнул я. — Ты понял, а?

— А чего тут понимать? Земля пуста стала, вот и возвращаются на своё место.

Александр Васильевич Пасечник 29 мая, воскресенье, утро

— Александр Васильевич, прослушку решили ставить только в лаборатории — и конкретно в кабинете Домбровского, — докладывал Усимов. — В квартиры я решил не лезть, чтобы меньше риска засветиться было.

— Почему?

— Дома они не станут встречаться, — объяснил опер. — Зачем им? Там они чай пьют и спать ложатся. А общаются в лаборатории, они там вместе, и самое главное — вся система внутреннего контроля завязана на их же компьютеры. Что им?

— Разумно, — кивнул Пасечник. — Что-то есть уже интересное?

— Пока нет, только начали слушать, — покачал головой опер. — К вечеру первый отчёт выложат. Но уверенности в том, что они о чём-то интересном для нас болтать начнут, пока нет.

Пасечник Усимова знал хорошо. Если тот начинает делать забросы в стиле: «Работаем, конечно, но не уверен, что от этого результат будет…» — то это означает, что у него есть какая-то идея. Но идея такая, что даже решиться её выложить надо решиться. И важно ещё то, что обычно такие идеи, Усимовым высказываемые, давали результат.

— Ваня, не тяни кота за хвост, говори, чего придумал, — сказал генерал, глядя собеседнику в глаза.

— Александр Васильевич, вопрос разрешите? — спросил тот.

— Валяй.

— Вы сами как думаете? Они всё это устроили или нет?

— В прокуратуру дело бы пока не передавал, — подумав, ответил Пасечник. — Но для себя решил, что они. Баллончики для распыления, стёртые записи, старательное подсовывание своих людей в лабораторию, все остальные детали — всё за это говорит. Процентов девяносто за то, что это они.

— Я ещё детальку добавлю — Домбровский сейчас словно сцепи сорвался, если присмотреться, — дополнил Усимов. — У него кроме секретарши, которую он по пять раз в день на рабочем столе пользует, ещё лаборантка, и ещё горничную сейчас вдруг подбирать взялся. Я такое уже видел раньше, когда тихий и интеллигентный как с цепи срывается.

— Верно, бывает с ними, — усмехнулся Пасечник. — Когда думают, что банк сорвали. На этом и палятся чаще всего. У бандитов ума хватает подчас тихо себя вести, а у этих прёт осознание того, что они самые умные и поэтому всех поимели.

— Так точно, — ухмыльнулся Усимов. — Вот и по Домбровскому такая же картина.

— Картину я вижу, — сказал Пасечник, зачем-то передвинув настольные часы. — Ты говори, что сделать хочешь.

— Домбровского трогать нельзя, — начал издалека Усимов. — Бермана тоже, нет реального повода для того, чтобы его, например, в командировку отправить. Так?

— Ну, Ваня! — поторопил опера Пасечник. — Докладывать по делу разучился? Экстрактно давай.

— Тимохина надо отправить в командировку. Пусть что-нибудь наладит, сетку например, на новой территории, у города. Или примет готовую работу, вам виднее.

— Это на какой территории? — чуть нахмурился, задумавшись, Пасечник. — На совместном с вояками КП?

— Так точно.

— А почему там? — удивился генерал. — Можно загнать его к угольным шахтам, там даже проще.

— Зато из шахт наши уши торчат — подозрительно может быть, — пояснил Усимов. — А КП по военной линии числится, по Салееву. Оттуда подвоха никто не ждёт.

— Верно, хотя с Салеевым договариваться придётся, — поморщился Пасечник. — И дальше?

— Дальше в подвал и потрошить, — жёстко сказал Усимов. — По полной программе, не жалеючи. Это всё их работа, и гуманизм будет лишним.

— А потом? Или если мы всё же ошиблись?

— Тогда несчастный случай на производстве. Проникновение морфа на охраняемую территорию и нападение на системного администратора. На почве личной неприязни, из хулиганских побуждений. Торжественные похороны, мы все рыдаем.

— Вот так?

— Да, так, Александр Васильевич. Или мы ещё век будем ждать, пока они проболтаются.

Пасечник задумался. Усимов хотел сделать уже шаг за линию. Генерал верил в то, что всё, даже самое тайное, рано или поздно становится явным. И если ситуация повернётся так, как предполагает Усимов, то есть от Тимохина придётся избавляться, не получив ничего ценного, рано или поздно это вылезет. Пусть случайно, пусть ещё как-то, но вылезет. Но вероятность того, что Тимохин с коллегами ни во что не замешан, очень низка. Против неё протестовал весь его опыт многолетней службы, да и мнение муровца Усимова сбрасывать со счетов не стоило, опером он был отличным. Девять против одного, что они получат нужные сведения. Если человека запереть в подвал и начать убеждать, он всегда раскалывается. Всегда.

— Я поговорю с Салеевым, — задумчиво сказал Пасечник. — Минимум информации надо ему дать. Скажу, что подозреваем Тимохина в утечке вируса и в том, что он свалил всё на других. И бомбу сам закинул, чтобы следы затереть. Думаю, что сработает. Домбровского вмешивать не будем, Салеев с ним с детства дружит. Ну и Бермана упоминать тоже не буду. По результату разговора тебя вызову, будь готов.

— Есть.

Сергей Крамцов 29 мая, воскресенье, день