Пророки

– Пора, сынок, – тихо сказал он и провел сонного Мемфиса по темному дому в дальнюю комнату, где горела одинокая свеча. Мама, дрожа от озноба, лежала под тонким одеялом. – Прошу тебя, сынок. Ты должен сделать это. Ты должен оставить ее здесь, среди нас.

Папа подвел его к постели. Мама похудела так, что остались кожа да кости, а поседевшие волосы походили на сахарную вату. Она вдруг замерла под своим одеялом и уставилась в потолок невидящим взглядом, словно наблюдая какие-то картины, недоступные обычным людям. Мемфису на тот момент было четырнадцать.

– Давай же, – срывающимся голосом попросил отец. – Пожалуйста.

Мемфис испугался не на шутку. Мама уже стояла на пороге смерти, и он не знал, чем сможет помочь. Он хотел спасти ее раньше, но она не позволила.

– Не хочу, чтобы мой сын отвечал за это, – твердо сказала она. – Пусть случится то, что суждено.

Но Мемфис не хотел, чтобы мама умирала. Он положил на нее руки. Ее глаза широко раскрылись, она попыталась помотать головой и оттолкнуть его, но была слишком слаба из-за болезни.

– Мама, я помогу тебе.

Она раскрыла иссохшие, потрескавшиеся губы, но не смогла произнести ни звука. Мемфис почувствовал знакомое тепло, и вот течение подхватило его, понесло в неизвестность. Они словно оказались в бескрайнем море, их покачивало на волнах. Впадая в транс во время своих целительских сеансов, Мемфис ощущал незримое присутствие духов. Оно было ободряющим и вполне дружелюбным, так что он никогда не боялся. Но только не в этот раз. Мемфис вдруг оказался на темном кладбище, вокруг стелились рваные языки тумана. Поблизости него сгрудились недоброжелательные, холодные тени. На каменном надгробии сидел высокий худой незнакомец в цилиндре. Его костлявые руки были сжаты в кулаки.

– Что ты готов мне отдать за нее, целитель? – спросил его незнакомец. Мемфису показалось, что сам ветер произнес эти слова. Незнакомец кивнул на свои сжатые кулаки: – В одной ладони – жизнь, в другой – смерть. Выбирай. Выберешь и, возможно, спасешь ее.

Мемфис шагнул к нему, протягивая руку. Правая или левая?

Внезапно на кладбище показалась мама, бледная и изможденная.

– Ты не сможешь спасти меня, Мемфис! Нельзя вернуть то, что уже ушло!

Мужчина улыбнулся ей. Вместо зубов у него были звериные клыки.

– Это его выбор!

Его мама выглядела напуганной, но не отступила назад.

– Он всего лишь мальчик!

– Это. Его. Выбор.

Мемфис сосредоточился и показал на правую ладонь незнакомца. Тот улыбнулся и раскрыл ее. На Мемфиса запищал маленький черный птенец.

Мама сокрушенно покачала головой:

– Ах, мой сын, мой сын! Что же ты наделал?

Больше Мемфис ничего не помнил. Как рассказывала Октавия, он свалился с лихорадкой, и отец отнес его в постель. На следующее утро, проснувшись, он увидел, как его тетка занавешивает зеркала черной тканью. Папа неподвижно, как статуя, сидел в кресле, мокрая от пота рубашка облепила его тело.

– Ее больше нет, – сказал он. Мемфис увидел в его глазах обвинение: почему ты не спас ее? С таким даром ты не в состоянии спасти самого дорогого человека?

Встав, Мемфис стер с ладоней кладбищенскую грязь. Разгладив листок, он аккуратно сложил его и убрал в рюкзак. Затем направился домой. Минуя страшный дом на холме, он услышал какой-то звук. Насвистывание? Не может быть. Но оно было слышно совершенно четко на фоне завывающего ветра. Или ему чудится? Открыв калитку, Мемфис встал на старую заросшую тропинку. Сколько раз, слушая какие-нибудь страшилки, он думал за героев: «Не поднимайся по той лестнице! Держись подальше от зловещего дома!» Однако теперь он стоял во дворе самого подозрительного дома из всех, что когда-либо видел, и боролся с соблазном войти внутрь. И тут до него дошло, насколько безрассудной была мысль заходить в разваливающийся дом. Он попятился. В голове тут же пронеслись мысли о убийствах, недавно произошедших в городе. Почему он ни с того ни с сего подумал об этом? И тут юноша снова услышал свист, эхом отдающийся от стен пустого дома. Мемфис со всех ног бросился прочь, калитка заскрипела ему вслед.

Оказавшись в Гарлеме, Мемфис пошел вдоль Ленокс-авеню, чувствуя себя чужаком среди праздной толпы. Он слонялся по переулкам, пока ноги сами не принесли его к особняку мисс Лейлы Уолкер на 136-й улице. Рядом стояло несколько шикарных автомобилей, а у двери скучал дворецкий. Ярко горели огни, и внутри наверняка проходил один из знаменитых поэтических салонов с величайшими талантами Гарлема: музыкантами, художниками, писателями и учеными. Мемфис представил себя на одном из таких салонов, читающим свои стихи элегантной публике. Но боковая тропинка, проложенная от места, где он стоял, к самому крыльцу, показалась ему непреодолимой. Он отвернулся и подумал, что неплохо было бы заглянуть в «Хотси Тотси» или «Могилу падших ангелов», узнать, как идут дела. Ведь где-то сейчас бушевала вечеринка. Но вместо этого он направился домой, вспоминая о маме.

На крыльце кирпичного дома сидел слепой Билл Джонсон и мягко наигрывал что-то на гитаре, хотя вокруг не было слушателей. Мемфис постарался проскользнуть незамеченным.