Пророки и поэты

Джон Гей не скрывал шекспировских влияний. "Как это называется" он написал по следам "Сна в летнюю ночь" - как пьесу в пьесе. Фарс духов и хор Вздохов и Стонов - мотивы говорящей Стены и Лунного света. Сцена призраков повторяет макбетовского Банко. Темные мысли Макбета переданы образами тех злобных вещуний, призраки Гея - это преступные деяния сэра Роджера. Зачем трясете вы седыми головами? Вам меня не уличить! - восклицает Сэр Роджер. Тебе меня не уличить. Трясешь кровавыми кудрями ты напрасно, - говорит Макбет. В "Оперу нищих" Гея постоянно врываются слова и мотивы "Двенадцатой ночи" и "Юлия Цезаря". В письме Свифту Гей признается, что сцена ссоры Пичема и Локита - прямое подражание ссоре Брута и Кассия. Притом творческие почерки Гея и Шекспира своеобразны и неповторимы. Одна из тайн творчества в том и состоит, что те же слова и сцены в устах таких ярких индивидуальностей, как Шекспир и Гей, неповторимы. Не удивительно, что пьесы Гея, написанные через сто лет после смерти Шекспира, потрясали современников смелостью и новизной.

В конце XVIII-начале XIX века в работах английских почитателей Шекспира Э. Юнга, Э. Монтегью, И. Уэйтли, У. Ричардсона, М. Моргана закладывались предпосылки романтического преклонения перед Шекспиром, приобретшего в работах Колриджа и братьев Шлегель панегирический характер.

В "Оттоне Великом" гениальный юноша Д. Китс воскресил шекспировскую традицию исторической драмы, в которой, по словам Эдмунда Кина, "история часто выходит на большую лондонскую дорогу". Оттон - нечто вроде шекспировского Генриха V, а Конрад - вариация Клавдия, ярко выраженный макиавеллист, взявший себе за правило, что цель (власть) оправдывает средства.

Итак, я из опалы вышел невредимым!

Погибли те, кто на пути стоял,

За преступления меня венчают лавром,

За ложь - мне лорда громкий титул дан.

Шекспировские мысли, шекспировский стиль, шекспировский стих. Тот же пятистопный беглый стих, та же музыкальность, выразительность, свежесть, тот же шекспировский дух.

Никто из английских романтиков - ни Байрон, ни Шелли, ни Скотт,

ни Мур - не умел так, по-шекспировски, весомо, сочно, ярко живописать

природу или человеческие чувства, как это сделал Китc в своем сонете

"Девонширской девушке" или в оде "Осень".

Увлечение Китса Шекспиром безгранично:

...он видит в Шекспире учителя и вдохновителя; он счастлив, когда

находит в своем новом жилище старинный портрет драматурга; он изучает

произведения Шекспира с такой тщательностью, что обилие его пометок и

замечаний на полях стало предметом специального исследования; он

посвящает автору "Короля Лира" стихи; он рисует облик поэта, придавая

ему черты, приписываемые романтической критикой только Шекспиру; он

соглашается с Хэзлитом в том, что, кроме Шекспира, нам никого не

нужно.

Чувствуя свою близость к Шекспиру, Китс писал, что поэт должен держать свой ум "открытым" для всех мыслей - для восприятия внешних впечатлений и образов.

...у великого поэта чувство красоты побеждает все иные

соображения, или, вернее, уничтожает какие бы то ни было соображения.

Характеризуя Поэта, Ките рисует, в сущности, художественный образ Великого Барда:

Характер поэта (то есть такой характер, который присущ мне, если

мне вообще присущ какой бы то ни было характер...) лишен всякой

определенности. Поэт не имеет особенного "я", он все и ничто. У него

нет характера. Он наслаждается светом и тенью, он приходит в упоение

от дурного и прекрасного, высокого и низкого, богатого и бедного,

ничтожного и возвышенного. Он с одинаковым удовольствием создает Яго и

Имогену. То, что оскорбляет добродетельного философа, восхищает

поэта-хамелеона. Его тяга к темным сторонам жизни приносит не больше

вреда, чем пристрастие к светлым сторонам; и то и другое не выходит за

пределы умосозерцания. Поэт - самое непоэтичное существо на свете. У

него нет постоянного облика, но он все время стремится его обрести - и

вселяется в кого-то другого. Солнце, луна, море, мужчины, женщины

существа импульсивные, а потому поэтичные; они обладают неизменными

признаками - у поэта их нет, как нет у него постоянного облика: он,

безусловно, самое непоэтическое из творений Господа.

"Нет характера" у Шекспира - означает: мощь творческого воображения, абсолютная способность перевоплощения, возможность чувствовать себя то Гамлетом, то Тимоном Афинским, то Кориоланом, то Ричардом III, быть человеком любого склада.

Блейк, Вордсворт, Колридж, Саути, Скотт ценили в Шекспире накал страсти, мощь фантазии, многомерность и полнокровность жизни, синтез комического и трагического начал. Поэтическое воображение было для них чудодейственной движущей силой поэзии, энергией жизни.