Пророки и поэты

Пластические идеи Крэга не были реализованы МХАТом не по причине различия эстетических принципов Станиславского и Крэга, а по причине разгула тоталитаризма, отвергающего не только эстетику, но прежде всего "внутреннего человека". После постановки Крэга наши писали, что никакие ухищрения и заумь Гордона Крэга не смогли сокрушить Качалова и художественный театр. "Режиссерский замысел Крэга разбился об актерский талант Качалова...".

Вот так...

Что же касается П. Брука, то эволюция его искусства в- плане

сценографии пошла по несколько иному пути - в направлении к идее

"пустого пространства". В спектаклях режиссера "Марад-Сад" П. Вайса

(1964) и политическом представлении - хэппенинге "US" (1966) получают

воплощение некоторые мотивы театра жестокости Антонина Арто и

используются элементы игровой сценографии, которая в эти годы активно

возрождается на подмостках мировой сцены. Обращение именно к этой

тенденции современного искусства сценографии было для режиссера

внутренне органично и глубоко обусловлено исходной для всего его

творчества традицией шекспировского театра.

П. Брук пишет в своей книге "Пустое пространство": "Мы осознали,

что отсутствие декораций в елизаветинском театре было одним из

величайших достижений... Шекспировские пьесы написаны для непрерывного

показа... кинематографическая структура сменяющих друг друга коротких

сцен, многосюжетность - все это часть всеобъемлющей формы. Эта форма

выявляется только динамически... Елизаветинская сцена... это была

нейтральная открытая платформа, просто площадка с несколькими дверями,

и она давала возможность драматургу без всяких усилий пропускать

зрителя через нескончаемую цепь разнообразных иллюзий, вмещающих в

себя, если бы он этого захотел, весь мир".

Лир Скофилда в бруковской постановке - средоточие зла. Он взял на себя тягчайшую ношу заблуждений и ошибок нации, но он же - виновник несчастий, нищеты, слез, творец и покровитель насилия и беззаконий. Всевластие этого мрачного нелюдима не дает ему ни удовлетворения, ни покоя. Он разучился улыбаться, он знает, что ничего нельзя изменить в этом мире. Он уверен, что страх, лесть, рабская угодливость вечны. Вокруг - одни рабы, беспрекословность и безмолвие. На нем лежит печать кровавых злодеяний времени, бесконечных междоусобиц и войн. "С самых начальных эпизодов спектакля Лир Скофилда - могучий правитель, но правитель глубоко и безнадежно несчастный, трагически одинокий".

Естественно, это не Лир Шекспира, как и вся атмосфера - не шекспировская... Но вот что странно: оказывается, в текст шекспировской драмы легко вписывается современность всякого "проклятого мира":

Любовь остывает, слабеет дружба, везде братоубийственная рознь. В

городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах измены, и рушится

семейная связь между родителями и детьми...

Но еще удивительней проницательность Великого Вила, описывающего, с какой легкостью верят люди во все дурное, злобное, противоестественное. Люди так привыкли к фальши, что безоговорочно верят лжи. Живущие среди лицемерия и насилия утратили способность различать зло и добро, врагов и друзей. В мире утраченных ценностей царят произвол и жуть...

Шекспир - настоящая родина для актера и главный экзамен для него. Сдать этот экзамен на отлично за прошедшие века смогли лишь несколько десятков человек. Среди них - Оливье, Скофилд, Кембл, Ли, Эшкрофт, Сара Сиддонс, в России - Остужев, Качалов, М. Чехов, Михоэлс...

Оливье играл Шекспира с "постоянной готовностью сломать себе шею": он падал с лестницы вниз головой, но главное - занимался самосожжением на сцене... "Герой Оливье искал опасности, чтобы избавиться от грызущих его комплексов". Оливье пытался вскрыть, восстановить замысел, намерение Шекспира, вникнуть в суть секрета вечной его современности, заразить зрителя шекспировской мыслью.

Мы говорим, что современному актеру трудно подняться до уровня Шекспира, но как же поднимались до этого уровня актеры "Глобуса"?

Как удалось Шекспиру поднять своих актеров на эту высоту, пока

еще остается для нас загадкой; достоверно известно только, что

способности наших актеров терпят фиаско перед поставленной Шекспиром

задачей. Остается предположить, что свойственная современным

английским актерам своеобразная гротескная аффектация, как мы называли

ее выше, - это остаток одной из природных национальных особенностей

англичан...

Шекспир, несомненно, заимствовал свой стиль из инстинкта

мимического искусства: если, ставя свои драмы, он был связан иногда

большим, иногда меньшим дарованием своих актеров, они все в какой - то

мере должны были быть Шекспирами, как и сам он в любой момент

полностью становился изображаемым персонажем, и у нас есть основание

для того, чтобы предполагать, что в исполнении пьес гений Шекспира

можно различить не только как его тень, лежащую на театре.

ШЕКСПИР В РОССИИ