Пророк завоеватель

«Жрецов-салиев Нума, как сообщают, назначил по следующему поводу. На восьмом году его царствования МОРОВАЯ БОЛЕЗНЬ, ТЕРЗАВШАЯ ИТАЛИЮ, ДОБРАЛАСЬ И ДО РИМА. РИМЛЯНЕ БЫЛИ В СМЯТЕНИИ, и вот, рассказывают, ЧТО НЕОЖИДАННО С НЕБЕС В РУКИ ЦАРЮ УПАЛ МЕДНЫЙ ЩИТ; по этому случаю, царь поведал удивительную историю, которую якобы услышал от Эгерии и Муз. ЭТО ОРУЖИЕ, утверждал он, явилось во спасение городу, И ЕГО НАДО БЕРЕЧЬ, СДЕЛАВШИ ОДИННАДЦАТЬ ДРУГИХ ЩИТОВ, совершенно подобных первому формой, размерами и вообще всем внешним видом, чтобы ни один вор не мог узнать „НИЗРИНУТОГО ЗЕВСОМ“, введенный в заблуждение их сходством. Затем луг, где упал щит, и другие соседние луга следует посвятить Музам… а источник, орошающий это место, объявить священным ключом весталок, которые станут ежедневно черпать из него воду для очищения и окропления храма.

Говорят, что истинность этого рассказа была засвидетельствована внезапным прекращением болезни. Когда же царь показал мастерам щит и предложил им потягаться, кто лучше достигнет сходства, все отказались от состязания, и только Ветурий Мамурий, один из самых искусных художников, добился такого подобия и такого единообразия, что даже сам Нума не мог отыскать первого щита. Хранителями и стражами щитов царь назначил жрецов-салиев. Салиями — вопреки утверждениям некоторых — они были названы не по имени некоего Салия, самофракийца или мантинейца, ВПЕРВЫЕ НАУЧИВШЕГО ЛЮДЕЙ ПЛЯСКЕ С ОРУЖИЕМ, но скорее по самой пляске, в которой они каждый год, в марте, обходят город, ВЗЯВШИ СВЯЩЕННЫЕ ЩИТЫ, облекшись в короткий пурпурный хитон, с широким медным поясом на бедрах и медным шлемом на голове, ЗВОНКО УДАРЯЯ В ЩИТ НЕБОЛЬШИМ МЕЧОМ. Вся пляска состоит из прыжков, и главное в ней — движения ног; танцоры выполняют изящные вращения, быстрые и частые повороты, обнаруживая столько же легкости, сколько силы. Сами щиты называют „анкилиа“ [ancile] — по их форме: они не круглые и не ограничены полукружьями, как пельты, но имеют по краю вырез В ВИДЕ ВОЛНИСТОЙ ЛИНИИ, крайние точки которой близко подходят одна к другой в самой толстой части щита, ПРИДАВАЯ ЕМУ ИЗВИЛИСТЫЕ [anky'los] ОЧЕРТАНИЯ. Быть может, однако, „анкилия“ происходит от локтя [ankon], на котором носят щит, — таково мнение Юбы, желающего возвести это слово к греческому. Но с тем же успехом ДРЕВНЕЕ ЭТО НАЗВАНИЕ МОГЛО УКАЗЫВАТЬ И НА ПАДЕНИЕ [ane'kathen] СВЕРХУ и на исцеление больных, и на прекращение засухи [a'kesis] и, наконец, на избавление от напастей [auchmos] — по этой причине афиняне прозвали Диоскуров Анаками, — коль скоро действительно следует связывать слово „анкилиа“ с греческим языком!

Наградою Мамурию (кузнецу, ковавшему щиты — Авт.), говорят, служит то, что салии всякий раз упоминают о его искусстве в песне, под которую пляшут пирриху. Впрочем, по другим сведениям, они воспевают не Ветурия Мамурия, а „ветерем мемориам“ (vetus memoria), то есть „древнее предание“» [660:0], т. 1, с. 79–80.

Текст Плутарха чрезвычайно интересен. Судите сами.

• Обе версии — и русская, и «антично-римская», — начинают здесь свое повествование со страшного мора, обрушившегося на страну и на столицу царства. Русские летописи говорят о болезни по всей Руси, а Плутарх — о море в «Древнем» Риме.

• С неба на территорию города Рима упал медный щит. Здесь важно то, что щит был МЕТАЛЛИЧЕСКИМ. Слово «медный» вместо «железный» могло появиться здесь как результат тенденциозной редакторской правки.

Дело в том, что, согласно скалигеровской версии, в далекие «античные» времена железа еще не знали. Вооружение делали, дескать, из бронзы и меди. Однако медь — очень мягкий металл. Медный щит не выдержит удара бронзового, а тем более стального меча. Поэтому, скорее всего, в старинном оригинале речь шла о железном щите. Если это так, то падение с небес «металлического щита» вполне могло быть отражением падения с неба железного метеорита.

• По одной версии, металлический щит упал в руки Нуме Помпилию. По другой, он упал на луг, недалеко от водного источника. Все правильно. Железный метеорит 1421 года врезался в землю (на лугу) рядом с городом Ярославлем, около реки Волги. Которую Плутарх и назвал «священным источником, орошающим это место». В переносном смысле могли говорить, что щит «упал в руки царю», как дар небес. Недаром сказано, что металлический щит был «низринут Зевсом».

• Место, где упал «щит», и соседние луга, были объявлены священными. Более того, царь учредил специальное сословие жрецов-салиев в честь данного события. Все понятно. Падение огненного метеорита, сопровождавшееся взрывом, произвело сильнейшее впечатление на людей. Событие восприняли как божественное знамение. Возник культ поклонения метеориту и тому месту, где он упал.