Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Пушкин, надо думать, считал Геккерна причастным к "диплому" как раз из-за его самых тесных отношений с четой Нессельроде. Д.Ф.Фикельмон записала в дневнике еще в 1829 году о Геккерне: "... лицо хитрое, фальшивое, мало симпатичное; здесь (в Петербурге. - В.К.) считают его шпионом г-на Нессельроде"; очевидно, так считал и Пушкин.

Было бы бессмысленным бросить обвинение самой супруге министра, но поскольку, как был убежден Пушкин, "диплом" непосредственно сфабриковал (это пушкинское слово - "fabriquee") Геккерн, он 16 ноября вызвал его "приемного сына" (как явствует из воспоминаний К.К.Данзаса, "Геккерн, по официальному своему положению, драться не может"), который так или иначе был причастен к фабрикации. Это в сущности был второй вызов, и он имел другое значение: 4 ноября Пушкин вызвал "ухажера" своей жены, а 16 ноября соучастника фабрикации "диплома".

В начале ноября, как уже отмечено, Пушкин отказался от предложения Соллогуба быть его секундантом, ибо "дуэли никакой не будет". И когда 16 ноября он сказал Соллогубу: "Ступайте завтра к д'Аршиаку (секундант Дантеса. - В.К.). Условьтесь с ним только насчет материальной стороны дуэли. Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь", тот, по его признанию, остолбенел...

Новый вызов Пушкина в самом деле разительно противоречил его поведению 5-6 ноября, когда он легко соглашался на отсрочки дуэли из-за "объяснений" Геккерна*. Так, по свидетельству весьма осведомленного П.А.Вяземского, "Пушкин, тронутый волнением и слезами отца (то есть Геккерна - "приемного отца" Дантеса. - В.К.), сказал: "... не только неделю - я вам даю две недели сроку и обязуюсь честным словом не давать никакого движения этому делу до назначенного дня и при встречах с вашим сыном вести себя так, как если бы между нами ничего не произошло"... Между тем 16 ноября Пушкин категорически заявил: "Ни на какие объяснения не соглашайтесь".

Однако дуэль все же не состоялась, ибо, как известно, Дантес 17 ноября объявил, что просит руки сестры Натальи Николаевны, Екатерины. Пушкин воспринял это в качестве полной капитуляции Дантеса и согласился отказаться от вызова. Но он не собирался отказываться от борьбы с тем, кто, по его убеждению, сфабриковал "диплом" (в Дантесе он видел только марионетку в руках Геккерна). И 21 ноября Пушкин сказал Соллогубу: "... я не хочу ничего делать без вашего ведома... Я прочитаю вам мое письмо к старику* Геккерну. С сыном уже покончено. Вы мне теперь старичка подавайте".

В письме, в частности, прямо говорилось, что "диплом" составлен Геккерном. В тот же день Пушкин написал другое письмо - к министру иностранных дел графу Нессельроде. Как ни странно, оно (письмо начинается обращением "Граф" - без имени) считается адресованным графу Бенкендорфу, хотя в то же время признаются кардинальные отличия всего его тона и стиля от известных нам 58 пушкинских писем к Бенкендорфу.

П.Е.Щеголев с полным основанием определил его вначале как письмо к Нессельроде, но позднее он узнал, что через день. 23 ноября, императора посетили Бенкендорф и Пушкин, и волей-неволей стал сомневаться в адресате, поскольку, естественно, напрашивалось представление, согласно которому начальник III отделения, получив письмо, устроил Поэту встречу с Николаем Павловичем.

Между тем впоследствии выяснилось, что Пушкин вообще не отправил это письмо адресату, - и все же, вопреки логике, оно и доныне публикуется как письмо к Бенкендорфу. А ведь письмо, обвиняющее в составлении "диплома" гражданина, и тем более посланника, иного государства, следовало адресовать именно министру иностранных дел. Впрочем, важнее другое: в пушкинском письме явно выразилось враждебное пренебрежение к адресату (например: "я не хочу представлять... доказательства того, что утверждаю..."), чего нет в каких-либо пушкинских письмах к Бенкендорфу и не могло быть в данном случае, так как начальник III отделения, в отличие от Нессельроде, не имел никакого отношения к "диплому".

Впрочем, о связке Нессельроде-Геккерн речь пойдет далее. Итак, 21 ноября Пушкин прочитал Соллогубу свое крайне оскорбительное письмо к Геккерну, и Соллогуб немедля разыскал В.А.Жуковского, который тут же отправился к Пушкину и уговорил его не отсылать письмо. На следующий день Жуковский попросил Николая I принять Пушкина, и 23 ноября состоялась беседа Поэта с царем.