Пророк смерти

Бену пришлось сесть на один из стульев. Его план состоял в том, чтобы заставить Арнульфа Шиллинга признаться, что это он в пятницу утром предсказал Бену будущее. Сейчас его надежда на то, что он сам сможет доказать свою невиновность, лопнула, как воздушный шарик, который проткнули иглой. Бен был вынужден признать, что мужчина, который назвал ему роковое время смерти, написанное на стене в ванной комнате Тамары Энгель, вовсе не был ясновидящим, за которого его принимал Бен. Но что это означает? Вероятнее всего, Бен разговаривал с убийцей, который позже утопил обеих женщин в указанное время. Но зачем ему было выдавать себя за предсказателя и так компрометировать Бена? Он судорожно думал, кто и, прежде всего, почему мог так поступить с ним.

Арнульф Шиллинг откашлялся.

– Я полагаю, вы тот, кто утверждал в полиции, что разговаривал со мной у меня дома в пятницу утром.

Бен задумался, сто́ит ли рассказывать все Шиллингу. Что-то подсказывало ему, что этому человеку можно доверять. Кроме того, у Бена было чувство, что ему станет легче, если он поговорит о своей ситуации. А кто еще захочет его слушать?

Мужчина на больничной кровати пошарил рукой в ящике стоящей рядом тумбочки и протянул Бену удостоверение личности:

– Вот, сами посмотрите! Я Арнульф Шиллинг!

Бен поднялся, неторопливо снял старый плащ и свою кожаную куртку, повесил вещи на крючок на стене, рядом поставил и трость. Затем подошел к кровати Шиллинга и взглянул на удостоверение. Хотя он и так верил мужчине, все же решил убедиться. Не хотелось бы еще раз говорить с фальшивым Шиллингом.

Бен понятия не имел, что́ еще он может сейчас предпринять. Даже не успев начать собственное расследование, он зашел в тупик. По крайней мере, полиция, которая считает, что он солгал насчет разговора с Шиллингом у того дома, вряд ли будет искать Бена здесь, в больнице.

– Меня зовут Бен Вайднер. Я журналист и для серии своих статей о ясновидении обратился к трем берлинским предсказателям, чтобы те поведали мне будущее. Вы были моим последним испытуемым, и в вашей гостиной я беседовал с человеком, который выдавал себя за вас. Он назвал мне дату и время – 24 июня, 2 часа 41 минута, – когда якобы случится нечто ужасное, что повлияет на мою жизнь. В субботу днем я нашел женщину, которую утопили в ее собственной ванне. На стене в ванной комнате было указано то самое время, которое накануне назвал мне мужчина. Конечно же я упомянул это абсурдное предсказание в своей статье, которая вышла в субботу утром, и даже посмеялся над ним. А прошлой ночью убили еще одну женщину.

– Вы заявили полиции, что якобы были у меня дома. Это мне сообщили полицейские, а также то, что входная дверь стояла нараспашку, когда они пришли допросить меня. Не найдя никого, они обратились к соседке, которая и рассказала им, что я лежу в больнице. Дверь взломали предположительно стамеской. Но в квартире вроде ничего не пропало, по крайней мере, так показалось моей соседке. Вы с этим как-то связаны?

Бен попытался вспомнить, как стоял на пороге.

– Дверь была широко раскрыта, когда мужчина меня поприветствовал. Следов взлома я не заметил.

– Мою дверь легко взломать. Это старая деревянная дверь с простым засовом. Полиция говорит, следов взлома нет. Но замок, похоже, заменили.

– Но это означает, что тот, кто находился у вас дома, предположительно и есть убийца женщин.

Тут Бену стало ясно кое-что еще. Если все действительно так, как он думает, то убийца должен был знать о его запланированном визите к Шиллингу и с самого начала собирался повесить на него эти убийства. Но зачем кому-то это делать?

Шиллинг сел чуть выше в постели и прислонился головой к спинке кровати. Вздохнул и приподнял брови:

– Кто еще, кроме вас, видел этого одиозного мужчину в моей квартире?

– Полагаю, никто, – ответил Бен.

– Тогда будет сложно. Видите ли, полиция считает, что это вы взломали дверь, чтобы суметь описать мою квартиру, если вас попросят.

Об этом Бен даже не подумал. Но был вынужден согласиться с Шиллингом. Не было ни одного доказательства существования фальшивого ясновидящего, кроме утверждения самого Бена. Утверждения человека, который, по мнению полиции, убил двух женщин.

А потом Шиллинг высказал мысль, которую Бен все это время гнал от себя, как только она начинала мелькать у него в голове.

– Я полагаю, что у вас нет алиби на момент совершения обоих преступлений, – сказал Шиллинг. Молчание Бена он расценил как согласие и продолжил: – Я не хочу сказать, что вы не видели того мужчину в моем доме или что не говорили с ним. Но возможно, вы просто выдумали его, чтобы затем обвинить в будущих преступлениях?

Бен ухватился за прутья кровати. Его ноги стали ватными и едва не подкосились.

«Ты не помнишь, что происходило в две последние ночи, именно в то время, когда были убиты обе женщины, а их детям пришлось смотреть на это». Бен задержал дыхание и зажмурился. Неужели он способен на такое? И если да, то зачем?

Арнульф Шиллинг заметил, что его слова произвели впечатление на Бена.