Пророк (ЛП)

— Сколько именно контроля ты хочешь над решениями, которые влияют на мою безопасность, Ревик? — спросила я, подходя к проблеме с другой стороны. — И насколько широкий спектр вопросов охватывает это понятие? Потому что то, что ты сделал сегодня… это влияет не только на нашу с Лили безопасность.

Я подождала несколько секунд, наблюдая, как он думает.

— У меня тоже есть условие, — сказала я и помедлила, почувствовав, что Ревик напрягся. Я подождала, когда он поднимет взгляд, и вздохнула. — Я хочу, чтобы ты снова начал посещать Юми, — увидев, как в его глазах вспыхнула злость, я подняла ладонь. — Послушай, это не наказание. Я хочу, чтобы ты позволил ей помочь тебе с этим. Балидор показывал мне транскрипции твоих сессий с ним в резервуаре, после моего отъезда в Китай. Он показывал мне ту часть, касающуюся твоих страхов, что Менлим жив… страхов из-за того, что он заставлял тебя делать.

Увидев, что злость ещё жарче полыхнула в его глазах, я выше подняла ладонь, добавив:

— …Особенно из-за того, что он заставлял тебя делать с женщинами. Балидор говорил мне, что ещё не зная, что Менлим жив, ты уже боялся того, что может случиться со мной из-за Менлима. Он сказал, что ты убеждён, будто не сумеешь удержаться и не навредить мне, если Менлим принудит тебя к этому.

Взгляд Ревика сделался откровенно смертоносным.

Я чувствовала, что там бурлят и другие эмоции, и подождала, пока он переварит мои слова и пробьётся сквозь свою злость на ‘Дори.

— Я готова дать тебе намного больше власти в вопросах безопасности, Ревик, — добавила я. — Но я не могу дать тебе карт-бланш. Только не тогда, когда дело касается убийства одной из Четвёрки. Ты не можешь единолично принимать такое решение. И мне нужно, чтобы ты сохранял ясность мышления. Насколько это возможно, во всяком случае.

Воцарилось очередное молчание.

Я знала, что даже теперь в некоторой мере управляю им.

Я нарочно назвала Касс «Одной из Четвёрки», но не по имени и даже не по титулу. Я знала, что играю на его религиозных верованиях. Я не пыталась скрыть от него этот факт, но мне нужно, чтобы он воспринимал это как менее личный вопрос, сводящийся не столько ко мне и нему, сколько к тому, что мы пытались делать в целом — то есть, не допустить, чтобы остальные люди и видящие из Списка были истреблены Дренгами.

— Ревик, — мягче произнесла я. — Разве ты позволил бы мне сделать это с Терианом? Если бы я боялась, что сохранение жизни Териану может навредить тебе?

Воцарилось очередное молчание.

Я чувствовала, что в его голове формируются аргументы, и заговорила прежде, чем он успел их озвучить.

— Я знаю, что Касс сделала с нами, малыш. Я знаю, что она сделала со мной, с Лили, с тобой. Но Териан пытал тебя… месяцами. Он едва не убил тебя. Он едва не убил моего брата. Он насиловал и пытал мою лучшую подругу. Он убил мою мать… и едва не развязал войну, — я сглотнула и заставила себя говорить нейтральным тоном. — Но вопреки этому мы приняли решение оставить его в живых. Мы сделали это из-за того, кто он такой и что он такое. Что он значит для мира.

Ревик продолжал смотреть вниз, на свои ноги.

— Может, мы допустили ошибку. Тебе это не приходило в голову? Что я допустил ошибку, позволив ему жить?

— Да, — сказала я, подавляя раздражение. — Конечно, это приходило мне в голову! Но каков ответ, Ревик? Что мы делаем? Просто убиваем всех, кто может представлять для нас угрозу?

Когда он не ответил, я осознала, что сама пытаюсь найти ответ на этот вопрос.

Сделав это, я осознала, что понимаю, что хочу сделать.

— Мы можем оставить это Совету, — сказала я.

Не поднимая взгляда, я скрестила руки и кивнула про себя, ещё больше уверившись в этом после того, как сказала это вслух.

— Мы можем ввести правило, согласно которому любые радикальные меры в отношении одного из Четвёрки должны решаться голосованием Совета, — продолжала я, размышляя. — Желательно путём публичного голосования, как минимум в отношении старших членов. Таким образом, ни у кого из нас не будет решающего права голоса. Мы оба представим свою точку зрения Совету касательно рекомендаций и вопросов безопасности. Но мы оставим последнее слово за видящими, которые предположительно лучше понимают суть вещей. И более объективны.

Ревик посмотрел на меня, и его прозрачные глаза выражали напряжённую пытливость.

— Ты на такое согласишься?

Обдумав свои слова, я кивнула.

— Да.

— А если они скажут, что мы должны убить Касс? — настаивал он.

Я выдохнула, окинув взглядом маленькую комнату. Сосредоточившись на коротенькой полочке, заставленной книгами в кожаных переплётах, я задумалась над его словами. Но чем дольше я размышляла, тем явственнее понимала, что это единственное решение, с которым мы оба сможем жить.

— Тогда мы убьём её, — сказала я.

Воцарилось очередное молчание, в течение которого он обдумывал мои слова.

Я наблюдала, как он смотрит в пол комнаты, и его мысли были почти видны в пространстве нашей маленькой конструкции. Я знала, что этот разговор развивался не так, как он ожидал. Чёрт возьми, да он развивался и не так, как ожидала я.