Пророчество

— Даже если и существуют люди, способные отделить религию от политики, вы не найдете таковых в посольствах, Трокмортон, разве что где-нибудь в пещере, где они неустанно взывают к Господу, облаченные во власяницу.

Незамысловатая шутка вызвала у молодого человека смех, и он распрощался со мной легким поклоном. Я удалился в надежде, что по крайней мере на данный момент развеял его подозрения на мой счет. По пустынным коридорам я добрался до небольшого флигеля, который предшественник Кастельно превратил в домашнюю часовню при посольстве. Королева Елизавета не запрещает служить католическую мессу в посольствах тех стран, что сохраняют приверженность Риму, однако к участию допускаются лишь сами дипломаты, члены их семейств и слуги, а также иностранные подданные, крещенные в католической вере. По закону так, на самом же деле в посольские часовни битком набиваются английские католики, которые водят дружбу с послами, ибо принимать таинства у себя дома значило бы навлечь на себя тюремное заключение, а то и казнь.

Я присел на подоконник напротив двери в часовню, чтобы понаблюдать за выходящими. Одно из поручений Уолсингема: отмечать, кто посещает мессу, в особенности же обращать внимание на новые лица. Изнутри доносилась монотонная речь священника, слов не разобрать, порой паства отвечала ему хором. Муха жужжала и тщетно билась о стекло, лимонного цвета лучи просачивались в окна и косо ложились на застеленный камышом пол. Утекали минуты — я потерял им счет, — а монотонный голос все бубнил, и вот наконец смолк, двери распахнулись, и прихожане хлынули наружу, перешептываясь, как школьники, отпущенные с уроков. Первыми вышли те, кому отводились задние ряды — дворецкий, экономка, повар и прочие домашние слуги. Потом те, кто удостоены места поближе к алтарю: Курсель, Арчибальд Дуглас (это меня удивило: не думал, что старый развратник ходит к мессе), лорд Генри Говард — это уж само собой, а рядом с ним высокий молодой человек, весьма смахивающий лицом на лошадь, за ними Кастельно с супругой; застенчивый испанский монах проскользнул мимо, наклонив голову и сложив руки перед грудью. Хотя обитатели посольства имеют право посещать мессу, все они держались так, словно их застигли за непристойным делом, косились пугливо на меня и спешили проскочить, не поднимая глаз, одна лишь Мари послала мне кокетливую улыбку.

— Ах, Бруно, сегодня вы не были на мессе, — сказал мне посол с извиняющейся улыбкой, словно это он был виноват в упущении.

Курсель довольно громко фыркнул.

— Сожалею, только что вернулся, — с поклоном извинился я. — Вас в кабинете ждет Трокмортон, господин посол.

— Трокмортон? — Кастельно резко остановился и обменялся взглядами с Говардом. — С какой стати?

Я мог лишь недоуменно покачать головой:

— Наверное, срочное дело.

— В таком случае лучше пойти и выслушать. — Кастельно заторопился.

Говард, напротив, замедлил шаги и горящим взглядом уставился на меня, оглядел с головы до ног, презрительно ухмыляясь, — это мне уже знакомо. Я выдержал его взгляд, желая дать ему понять, что меня не страшит ни он сам, ни его высокое положение. Внезапно во мне проснулся неудержимый гнев при мысли, что этот самый человек преспокойно нанял бандитов и натравил их на доктора Ди, чтобы перехватить на оксфордской дороге заветную книгу. Мне представилось, как при свете одинокой свечи он жадно листает украденную рукопись, надеясь вычитать из нее способ обрести бессмертие. Впрочем, то было всего лишь неподтвержденное подозрение, такая мысль помогла мне сохранить спокойное выражение лица.

Говард отвернулся, а я присмотрелся к его спутнику. Это был молодой человек лет двадцати пяти, в бархатном камзоле с широким накрахмаленным воротом — такие носили все молодые придворные, но его лицо с тонкими, будто кисточкой нарисованными усиками казалось неуловимо знакомым.

— Мы не встречались? — спросил я молодого человека. Он обернулся и заглянул своими темными глазами в мои глаза.

Его, кажется, удивило, что я так нахально обращаюсь к нему, а Говард чуть не присвистнул при таком нарушении этикета. Но молодой человек колебался недолго и ничем не выдал своего замешательства, разве что слегка прикусил нижнюю губу и отвел глаза.

— Не думаю, чтобы имел удовольствие быть с вами знакомым, — ответил он вежливо-равнодушным тоном.

— Мой племянник, Филип Говард, граф Арундел, — представил его Говард и, резко махнув рукой в мою сторону, добавил: — А это постоянный гость посла, Джордано Бруно из Неаполя.

«Постоянный гость» в его устах прозвучало словно «шлюха».