Пророчество орла

Именно к таким моментам матросов и корабельную пехоту готовили годами: грянул корабельный барабан, и на палубе развернулась кипучая деятельность. Матросы взобрались по вантам на мачту и распределились по рее, чтобы свернуть парус. Катон устремился вперед, к своей центурии. Топот сапог по палубному настилу накладывался на донесшийся снизу стук и грохот вставляемых в уключины весел. Корабельные пехотинцы вокруг него поспешно облачались в доспехи, застегивали поясные ремни с мечами и кинжалами, надевали шлемы и брали в руки щиты. Подбежав к своей поклаже, Катон увидел там Феликса, который подал ему кольчугу. Катон кивнул в знак благодарности.

— Как только люди оденутся, пусть получат метательные копья. И пусть их вынесут на палубу с запасом.

— Есть, командир!

Теребя кожаные завязки шлема, Катон бросил взгляд назад, на кормовую надстройку, и увидел, что Альбин, перегнувшись через ограждение, смотрит в сторону «Гора». Когда «Спартанец» свернул парус, движение триремы начало замедляться, а потом снизу, из-под палубы, зазвучал молот павсария, отбивавшего ритм для гребцов. Лопасти весел с плеском опустились в воду, гребцы с явно слышным усилием налегли на них, потом поймали ритм, и корабль, снова набирая скорость, устремился вперед. Как только он оказался непосредственно за флагманом, Альбин выкрикнул приказ рулевому, который всем своим весом налег на мощное древко рулевого весла, свисавшего с кормы «Спартанца». Когда его широкая лопасть погрузилась в воду, Катон почувствовал, как под его ногами качнулась палуба, и непроизвольно ухватился за борт. Феликс заметил это и улыбнулся.

— К этому придется привыкнуть, командир. Когда мы сойдемся с пиратами вплотную, поворотов будет хоть отбавляй.

— Будем надеяться, что они не примут бой.

Феликс отреагировал осторожным взглядом.

— Почему это, командир?

— Мы перегружены. Они имеют преимущество если не в силе, то в скорости. Но я надеюсь, что они учтут наше численное превосходство и отступят.

Оптион посмотрел вперед, прямо по курсу, где над горизонтом маячили паруса. Всякий раз, когда трирема приподнималась на вспенившейся волне, пиратские корабли были уже вполне различимы на фоне поблескивающей синевы моря.

— Непохоже, чтобы они собирались бежать.

— Непохоже, — буркнул, поджав губы, Катон. Неприятельский флот сближался с римлянами и намерения менять курс не выказывал. — Передай Миницию, пусть готовит «ворон».

Отсалютовав, Феликс повернулся вперед. Спустя мгновение Миниций уже приказывал своим людям положить щиты и копья на палубу и следовать за ним к поднятому на борт и закрепленному на палубе напротив мачты устройству. Они взялись за дело, а Катон, бросив взгляд вдоль палубы, прикинул время, которое потребовалось «Спартанцу», чтобы в четверть оборота развернуться за флагманом. В его глазах трирема выглядела довольно громоздкой — во всяком случае, по сравнению с биремами, стремительно разворачивавшимися веером по оба фланга от «Гора». Про себя центурион отметил, что это напоминает сухопутное боевое построение: огромная квинквирема и тяжелые триремы в центре, подобно легионам, и легкие корабли по флангам, словно кавалерия, ждущая момента, чтобы стремительным броском преодолеть отделяющее ее от врага пространство. Два флота медленно скользили по морской глади навстречу друг другу. Римляне по ходу сближения перестроились из походной колонны в широкую атакующую линию, позади которой двигался оставленный на тот случай, если придется закрывать бреши в строю, небольшой резерв из двух трирем и четырех бирем.

Катон из-под ладони огляделся по сторонам, высматривая корабль Макрона, и увидел увенчанный трезубцем нос биремы на левом фланге, а напрягши зрение, смог рассмотреть и красный гребень на одном из шлемов столпившихся на корабельном носу бойцов. Он улыбнулся при мысли о том, что Макрону в кои-то веки выпало исполнить роль кавалериста. Не приходилось сомневаться в том, что его друг уже готов к бою и наверняка прикажет триерарху протаранить первое же вражеское судно, какое окажется в пределах досягаемости. На глазах Катона над Макроном и его бойцами поднялся и развернулся под атакующим углом, готовясь обрушиться на неприятеля, «ворон».

Миниций и его люди тоже приводили «ворон» «Спартанца» в боевую готовность. Корабль поднимался и опускался на волнах, и бойцам пришлось нелегко, однако в конечном счете мостки с железными клювами-наконечниками были подвешены на раме, подняты и зафиксированы в этом положении до того момента, когда потребуется навести острие на цель. При этом Катон отметил, что под совокупным весом боевой машины и управляющейся с ней команды корабельной пехоты нос «Спартанца» заметно просел, и, как ни налегали гребцы на весла, скольжение триремы по морю замедлилось.