Пророчество королевы Севера

– Какое искусство – казаться нейтральным, будучи любовником королевы.

– У меня много способностей, о которых мало кто догадывается.

– Даже Кавада?

– А при чем здесь она?

– Видите ли, астролог сейчас лицо, приближенное к Эрланду. Должен вам заметить, кстати, что вы плохо за ней следите.

– То есть?

– Кавада стала ученицей колдуна и его помощницей.

– Да, именно это спасло жизнь нам обоим. И после этого вы говорите, что я за ней плохо слежу?

– Браво, граф!

– Вот видите, а вы принимали меня за идиота…

– Но все знают, что она вас не любит.

– Она меня уважает. И делает то, что я хочу – без насилия с моей стороны. Меня это устраивает… на сегодняшний день.

– Да… и плачет ночами по темным углам замка.

– Вы сами видели? – Тарис резко дернул поводом.

– Да. Она явно несчастна и чувствует себя пленницей.

Поскольку граф умолк, Верон продолжал:

– И она ниже вас по рождению.

– Вы, наверное, забыли, что мне был дарован титул за отличие в боях. Я выходец из простых горожан. Моя сила и воинское умение дали мне то, что я имею сейчас.

– И ваша слава умелого любовника…

Тарис спешился и придержал лошадь министра, чтобы тот тоже мог с нее слезть. Они уже миновали последний дом со стороны города. Оба оглянулись: на дороге ни впереди, ни сзади не было ни души.

– А что, у меня она есть? Слава умелого любовника?

– Да. Я знаю, что даже королева предлагала вам стать ее мужем.

– Вы что, стояли за дверью и во время этого предложения? – голос графа нисколько не изменился, когда он это произнес.

Не изменилась и интонация ответившего Верона:

– Да, я стоял за дверью.

– Если вы действительно это слышали, тогда должны знать, что она мне предлагала стать королем не только из-за моего умения заниматься любовью.

– Я это тоже знаю…

Они беседовали, как будто речь шла об обыденных, ничего не значащих вещах – не меняя интонации, не повышая тона…

– Кто еще знает?

– Я один.

– Полноте… Если вы стояли за дверью, то кто-то мог быть у окна, под кроватью, прятаться в шкафах. Уши есть повсюду…

– Вот именно… Поэтому я доверяю обычно только моим собственным ушам. И тогда я проверил все: окна, шкафы, и даже залез под кровать, – дабы быть уверенным, что только мои уши это слышали… кроме ваших, разумеется.

– Вы меня очередной раз убеждаете в истине, что если не нужно, чтобы кто-то о чем-то знал, надо просто никому не говорить – ни одному человеку…

– Вы правы, граф. После этого разговора я и сделал вывод, что вы живете для себя. Ведь будучи любовником королевы, можно получать все необходимое и даже больше просто потому, что однажды ночью вы можете не прийти… А быть королем сплошная головная боль: нужно заниматься страной, политикой, экономикой; вечная угроза быть отравленным, свергнутым. Постоянное спальное место, опять же…

У графа Бена какие обязанности? Иногда заниматься любовью с обожающей вас правительницей и периодически возглавлять военные кампании. Вам же нравится спать с женщинами и руководить людьми? Как и фехтовать, бороться… Это положение не слишком высоко и не слишком низко – оно оптимально. Вы хорошо едите, спите на лучших в государстве простынях с кем хотите и сильно не утруждаетесь. Тарис Бен благополучно пережил один переворот, так же благополучно пережил и второй. Вам ничего не грозит: объединять страну отправляется никому не интересный чужеземный правитель и бывший драаг, а начальник гарнизона остается в столице, на которую пока никто не напал.

– Поясните вашу последнюю фразу, пожалуйста.

Они уже почти подошли к маяку. Верон остановил своего попутчика:

– Давайте сейчас осмотрим маяк в молчании, вдруг там кто-то спрятался, а на обратном пути продолжим наш разговор…

Маяк являл собой жалкое зрелище, хотя издали казался еще крепким: порос травой между каменной кладкой, покрылся водорослями и ракушками. Внутри же одному из них пришлось зажать нос от ужасного смрада. На каменном полу лежал труп – пожилой человек в темно-красном камзоле раскинул руки. Вернее, то, что от него осталось. На голове сохранились лишь длинные седые волосы, лицо представляло практически оголенный череп. Пальцы рук были изъедены до кости, штаны в области гениталий разорваны.

– Крысы, – сказал наклонившийся над ним Тарис. – Здесь хорошо поработали крысы. Я его знаю.

– Я тоже его знаю, – отозвался закрывший нос платком Верон. – Начальник порта… Вы можете сказать, как он умер?

– Похоже, его закололи кинжалом, – граф внимательно разглядывал труп. – Совсем маленькая дырочка… Но сказать что-то трудно, слишком уж он изъеден крысами.

Верон оглянулся вокруг, по-прежнему прижимая платок к лицу, и прошептал:

– Меч Эрланда…

– Идите отсюда, – Бен вытащил клинок из ножен и оглянулся: совершенно пустое помещение, винтовая лестница вела наверх.

– Нет, если позволите, я последую за вами.

Они поднялись по скользким, покрытым плесенью ступенькам на второй этаж, где на каменном постаменте когда-то зажигали огонь. Ни души, лишь чайки кричали кружа, привлеченные трупным запахом. Оба невольно сделали глубокий вдох. Еще раз спустились и, уже не останавливаясь, прошли на выход. Тарис плотно захлопнул дверь из подгнивших досок.