Пророчество королевы Севера

Утро вступало в свои права. Избушка стояла, спрятанная между громадными елями, на берегу горной реки, бурлящей среди камней в неглубоком овраге. Мост был наполовину разрушен. Из пяти сохранились лишь два целых бревна, три ствола почти сгнили, провалившись посередине переправы и образовав зияющую дыру. С одной стороны функцию перил выполняли связанные друг с другом почти истлевшей веревкой тонкие стволики берез.

День наступал, светлело буквально на глазах. Он обещал быть теплым, но ветреным. Над головой неслись серые тучи, но само небо опрокидывалось вглубь бездонной голубизной. Белые деревья виднелись между елями. С правой стороны стояла на удивление хорошо сохранившаяся среди всего этого запустения коновязь, даже с целой крышей, крытой соломой, замешанной с глиной. Лошади почти высохли, лишь грязь у копыт оставалась еще влажной. Верон подумал, что они остаются для него до сих пор в какой-то степени фантастическими животными. Красивый, высокий гнедой жеребец Тариса выделялся среди маленьких неказистых лошадок.

Верон спустился к речке позади домика, разделся, искупался в ледяной даже летом воде, вытерся влажным и холодным плащом. Огляделся в поисках, куда бы можно было его повесить, и вздрогнул от голоса Тариса:

– Он высохнет на вас, господин министр.

– Ох!.. Доброе утро, мой друг. Вы меня, как всегда, испугали. Как вам удается передвигаться столь бесшумно?

– И вам удастся, не волнуйтесь. К концу нашего путешествия вы тоже сможете ступать беззвучно, переводить лошадь самостоятельно через разрушенные мосты или находить брод и, возможно, даже охотиться.

Верон улыбнулся, невольно залюбовавшись графом, одним прыжком преодолевшим крутой склон холма. Сам он был всегда очень медлительным и осторожным. Если бы его спросили, что самое ценное для него в жизни, он бы ответил: «Безопасность». Странно, что сын воина вырос совершенно равнодушным к ратным делам, был всегда далек от шумных подвижных игр своих сверстников. Его не привлекали ни военные подвиги, ни далекие страны, ни приключения. Он любил книги, мягкий плед, потрескивание оплывающих свечей. Тихие беседки, увитые ароматными цветами, удобные кресла и диваны, нежный шелк и пуховые одеяла, комфорт и достаток – это была атмосфера семьи, в которой он вырос, и этим же воздухом он дышал в семье приемного отца. Пока оставалась жива жена, мир еще радовал его тишиной и покоем, хотя бы в том искусственном коконе, который ему удалось создать. Удивительно, что они смогли выжить в те времена, когда Травалы взяли власть в свои руки, и страна взвилась на дыбы, как обезумевший конь перед тем, как сорваться в пропасть…

Пока министр облачался во все еще влажный камзол, Тарис выкупался в ручье, но остался на берегу голым. Солнце по-прежнему скрывалось за верхушками деревьев. Оно только выкатилось из-за горизонта, небо окрасилось в розовые тона, и серые тучи стремительно светлели. Верон подумал, что ему тоже надо было высохнуть вот так, как граф, на воздухе, чем намочить еше больше и без того влажную одежду.

– Меня смутили ваши слова, Тарис… Наше совместное путешествие окончится довольно быстро – я поверну в сторону Сияра, а вы продолжите путь на север… Или нет?

- Вы знаете, что меня не устает в вас поражать?

– Что?

– Вы человек невероятно хитрый и скользкий и в то же время потрясающе наивный и совершенно не приспособленный к жизни за стенами замков и богатых домов, обслуживаемых слугами. Вы умудряетесь узнавать обо всем первым, держите целую армию шпионов и в то же время, как мне кажется, храните чистоту юной девушки. И я, даже я с моей повышенной способностью к выживанию, теряюсь: где вы настоящий, а где в вашем поведении и словах фальшь?..

Верон улыбнулся и посмотрел вбок. Он старался не разглядывать голого собеседника. Бен же, похоже, был начисто лишен стеснения. Было странно, что этот человек так охарактеризовал те его черты, которым он и сам всегда поражался.

– Мне кажется, что вы меня знаете не хуже меня самого, в то время как не перестаете удивлять собой. Мы знакомы много лет, но описать вас так, как вы меня сейчас, буквально несколькими словами, я не способен.

Граф расхохотался:

– Я вам помогу, Верон. Наверное, единственное постоянное качество во мне – это непостоянство, непредсказуемость. Раньше, в молодости, я сам от этого страдал. Потом я с ним смирился, как смирился с моим уродством, и теперь больше не забиваю себе голову копанием в себе. Я слишком грандиозен, скажем так, чтобы мой характер мог охватить несчастный, убогий человеческий разум… Но мы отвлеклись от темы. Вас что-то удивило в моем высказывании, что к концу нашего путешествия вы станете гораздо более приспособленным к жизни, чем сейчас?

– Да. Мне показалось, что вы мне дали понять, что я должен идти с вами?.. на север?

– Я сказал то, что сказал… Теперь решать вам: стремиться ли к бракосочетанию с наследницей лучшей провинции в Валласе и возвращаться к нашему высящемуся до сих пор темной фигурой Эрланду в Вандер-вилль… – Тарис внезапно замолчал.

– Вы не договорили вашей фразы, – как всегда спокойно заметил министр, – или?..