Пророчество Двух Лун

Но теперь она спросила. И он сказал:

— Я не видел ее. Тот, кто просватал ее за меня, говорит, что она похожа на своего отца, герцога Ларренса.

Эмеше уточнила — совершенно как сам герцог несколько минут назад:

— Толстая и мясистая?

— Какова бы она ни была, — сказал Вейенто, — я никогда не смогу любить ее так, как любил тебя.

— Она подарит вам наследника. — Эмеше вздохнула. — Вы полюбите ее.

— Это не имеет значения. — Он вдруг вспомнил: — Эмеше, ведь у тебя когда-то был ребенок.

— Да, — безразличным тоном отозвалась она. — Я отдала его чужим людям. Я даже не знаю, как он растет.

— Ты никогда не интересовалась этим? — Вейенто казался пораженным.

— Но ведь вам это известно, мой господин! — воскликнула Эмеше. — Меня ничто не интересовало, кроме вашей любви. И мой ребенок в том числе.

— Ты можешь забрать его, — сказал герцог. — Я дам тебе денег, чтобы ты могла вырастить его. Если хочешь, я найду тебе мужа: мне нужны союзники.

— Если вам нужны союзники, мой господин, то найдите мне мужа, — равнодушно сказала она.

Он еще раз поцеловал ее и вдруг понял, что не может просто так повернуться и уйти.

— Я останусь у тебя, — сказал он. — Прикажи постелить чистое белье. Я останусь у тебя на весь день и на всю ночь. Это будет наша последняя ночь, Эмеше. Завтра ты должна будешь уехать.

Его поразила радость, проступившая на ее лице: она как будто не расслышала второй части его распоряжения.

* * *

Посланник герцога оказался совершенно прав в своих суждениях касательно претенденток на роль герцогской жены: младшая дочь Танет, Адальберга, действительно была развратна. Добродетельная госпожа Танет об этом даже не подозревала, поскольку супружеская жизнь с Ларренсом навсегда отбила у Танет всякую охоту к любовным приключениям. Но ее дочка — другое дело. Они с сестрой в детстве подсматривали за родителями, и на девочек увиденное произвело совершенно различное впечатление.

Ибор испытывала отвращение к мужчинам, Адальберга же, напротив, ужасно заинтересовалась ими и начала отдаваться солдатам и конюхам, едва ей исполнилось тринадцать.

— Это несправедливо! — говорила младшая сестра старшей, когда стало известно о сватовстве и о том, которую из двух избрал посланник герцога Вейенто. — Я мечтаю выйти замуж, а эта удача выпадает почему-то тебе.

— Возможно, он знает, — сказала Ибор.

— О чем? — окрысилась Адальберга. — О моих мужчинах?

— Да, о твоих мужчинах, — спокойно подтвердила Ибор.

— Было бы лучше, если бы он что-нибудь узнал о твоей холодности.

— Холодность — не помеха для супружеской жизни, — сказала Ибор. — Возьмем, к примеру, нашу мать.

— Я уверена, — прошипела Адальберга, — что наша мать до замужества была очень веселой. Она любила мужчин. Не могла не любить! Она и за Ларренса поэтому вышла.

— Она вышла за Ларренса, потому что он обещал ей титул и право передать майорат своему отпрыску, — отозвалась Ибор еще более флегматично.

— Откуда тебе это известно?

— Она сама мне сказала.

— Странно, — помолчав, молвила Адальберга, — с тобой она откровенничает, а со мной — молчок. Хотя должно было бы быть наоборот.

— Почему? — удивилась старшая сестра.

— Потому что я на нее похожа.

— Зато я похожа на отца. Видимо, моя внешность внушает ей больше доверия, — отозвалась Ибор.

Равнодушие, с которым сестра приняла предстоящее замужество, выводило Адальбергу из себя. Девушкам объявили о решении, совместно принятом посланцем Вейенто и их матерью, на том самом обеде, где обе ничего не подозревающие претендентки были представлены свату.

Адальберга залилась краской: темные пятна побежали по ее лицу, шее, груди, и посланник Вейенто в очередной раз поздравил себя с правильностью выбора. Ибор же только чуть удивилась, приподняв брови, и ничем больше не выказала своих чувств.

«Холодная, как лед, — подумал доверенный человек герцога. — То, что надо».

Известие о смерти Ларренса пришло почти сразу же вслед за сватовством. В замке Ларра все смешалось: слезы, радость, предвкушение новой жизни, тревога. Адальберга чувствовала себя потерянной.

Мать примеряла вдовье облачение, вытаскивала из тайников, где Ларренс хранил семейные драгоценности, диадемы, браслеты и ожерелья. При жизни Ларренса госпожа Танет не решалась надевать все это. Она только раз заикнулась о том, чтобы украсить себя одной из старинных диадем, но Ларренс отобрал у нее украшение, запер в сундуке и вдобавок жестоко высмеял супругу:

— Скажут, что ты — енот в алмазах! Тебе это не к лицу, Танет. Такая вещь — для молодой, красивой женщины, а ты уже старуха.

Танет не была старухой, но Ларренса это не волновало. Он больше не любил свою жену, только это и имело для него какое-то значение.

Теперь роскошные наряды, пусть даже только темного цвета (зато так благороднее!), дорогие украшения, весь замок Ларра — все принадлежит Танет. Просто дух захватывает. Она решила переделать несколько комнат, установить в большом зале постоянные перегородки, чтобы было уютнее, и украсить камин каменной резьбой.