Пророчество Двух Лун

Неожиданная мысль посетила Гальена: «Почему меня это волнует? В конце концов, не могу же я думать за нее! Не могу жить за нее, не могу решать за нее… И, кстати, она справляется лучше меня. Командует сотней. А я позорно провалил первое же задание и был понижен. Так кто же из нас двоих обычно бывает прав? Кажется, я недооцениваю ее…»

Он подумал еще о том, что, если Аббана допустит слишком много ошибок и не доживет до окончания кампании, Вейенто не возьмет к себе на службу одного Гальена. Но пока этого не случилось, так что беспокоиться не о чем.

* * *

Ларренсу необходимо было знать, с какими племенами предстоит иметь дело: во многом от этих сведений зависела стратегия, которую он изберет. И женщина наконец выплюнула вместе с кровью имена. Когда сержант явился к Ларренсу и назвал эти имена, Ларренс лично подошел к пленнице и повторил их.

В землю вбили столб, предназначенный для частокола, эти заостренные столбы армия везла с собой в специальных телегах, чтобы возводить посреди пустыни укрепленный лагерь. Женщину привязали к столбу и оставили под палящим солнцем. Время от времени ей давали воду. Ногти на руках у нее были вырваны.

Ларренс внимательно наблюдал за ее лицом, когда она слушала названия племен. Затем повернулся к сержанту:

— Дай ей пить.

Она едва не перекусила пополам флягу, когда он поднес питье к ее губам. Затем сержант отобрал у женщины воду, и Ларренс повторил имена в третий раз.

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Да, — сказала она.

Ларренс хмыкнул и отъехал прочь. Он был вполне удовлетворен.

Женщина снова опустила голову. Она была ранена, унижена, голодна, ее мучила жажда, ее руки горели, но вместе с тем пленница ощущала внутри себя огромную жизненную силу. Она знала, что не умрет. Она прочитала это в глазах Ларренса.

Она слышала о Ларренсе. Все, что он совершает, имеет смысл. Если нечто не будет иметь смысла, Ларренс никогда не совершит этого. Ларренс увидел в ней жизненную силу, Ларренс понял, что она достойна жить дальше. Несмотря на то что назвала имена племен. В конце концов, рано или поздно он и сам бы узнал эти имена.

Пленницу не охраняли: она находилась среди своих врагов, и здесь не нашлось бы ни одного, кто захотел бы устроить ей побег. Она и не надеялась на побег. Просто ждала того времени, когда Ларренс прикажет отвязать ее и залечить ей раны.

Она закрывала глаза и видела пылающее солнце. Она открывала глаза и видела, как солдаты устанавливают частокол, заводят внутрь лошадей, разгружают телеги. Неподалеку имелся колодец. Ларренс, разумеется, знал о нем. Мало есть вещей, о которых Ларренсу неизвестно.

Женщина опять опустила веки, а когда подняла их, было уже темно: она потеряла сознание на несколько часов. Прохлада коснулась ее тела, и она приободрилась: теперь уже скоро. Скоро Ларренс позволит ей жить.

Из полутьмы выскользнула тень, невесомая, такая же неопределенная, как этот сумеречный час. Тихий женский голос проговорил:

— Я освобожу тебя от страданий.

И тотчас ледяное лезвие вошло в горло пленницы, пресекая ее дыхание. Она хотела возразить, попросить отсрочки, напомнить о Ларренсе, о его взгляде, но не смогла ничего. Она только содрогнулась в чьих-то незримых ласковых объятиях и затихла.

* * *

Аббана отскочила в сторону, чтобы кровь, хлынувшая из горла убитой, не запачкала ее и тем самым не выдала убийцу. Она еще увидела последнее легкое движение агонии, а затем скользнула прочь.

— Зря, — проговорил чей-то голос.

Аббана подскочила. Она могла бы поклясться, что поблизости никого не было, но из полумрака выступил какой-то человек, и он был вполне реален. Он даже взял ее за локоть.

— Зачем ты убила ее? — спросил он.

— Кто ты? — Аббана сердито высвободилась. — Почему ты задаешь мне вопросы?

— Тише, тише… Не кричи. Уйдем отсюда. Поговорим в моем лагере, хорошо?

Она сама не знала, почему подчинилась. Наверное, была слишком ошеломлена случившимся.

— Кто ты такой? — снова спросила она.

— Мое имя Гай, я капитан небольшого отряда наемников… Объясни, зачем ты сделала это?

— Я освободила ее, — сказала Аббана. Она повернулась к своему спутнику, уставилась на него, изо всех сил стараясь рассмотреть его лицо, но ей это не удавалось.

— Освободила? — В тоне Гая прозвучало искреннее удивление.

— Да. Она умирала. Ларренс все равно убил бы ее, только сперва заставил бы страдать. У него есть способы предавать людей мучительной смерти.

— Это правда, способы у него имеются, — согласился Гай. — Но откуда у тебя такая уверенность в том, что он непременно запытал бы ту женщину до смерти?

— Это очевидно, — сказала Аббана.

— Нет, — возразил Гай, — совершенно не очевидно. Ларренс ничего не делает без смысла.

— Любимая присказка наемников.

— Разве ты не из нашего брата?

— Да, но… — строптиво начала Аббана.

Гай мягко положил ладонь ей на губы.

— Выслушай меня, а после возразишь, если захочешь. Ты совершила бессмысленный поступок. Понимаешь? Ты решила судьбу другого человека, не имея на то никакого права. Она могла бы еще жить. Ее раны не были смертельны. И Ларренс не собирался убивать ее. Ты слишком поторопилась.