Пророчество Двух Лун

Эмери покраснел, а Уида засмеялась.

— Ага, я угадала! Все уходит корнями в тот день, когда вам предложили деньги. Деньги и означали тот выбор, о котором вы говорите. Я права?

— Да, — кивнул Джехан. — Вы правы, моя госпожа. Тот день, когда мне предложили деньги… И я решил купить кусок земли где-нибудь в глуши, чтобы поменьше встречаться с людьми.

— А кто дал вам деньги?

— Моя хозяйка.

— Все интереснее и интереснее… — Уида заерзала на подоконнике. — Продолжайте же, умоляю. Вы были любовником своей хозяйки?

— Не хозяйки. Ее дочери. — Он отошел к стене и прижался к ней спиной, как будто рассчитывал таким образом обрести поддержку. — Она была замужем. Нежная, всегда грустная. Я прислуживал на кухне. Чистил там котлы и распевал во все горло. А она, бывало, войдет незаметно, стоит в дверях и слушает. Я ее замечу — не сразу, конечно, а спустя время — и замолчу. Она всегда просила, чтобы я пел дальше. «Не то догадаются, что я пришла», так она объясняла. Она всегда была очень грустная. — Джехан покачал головой. — Такая грустная! Ее муж часто уезжал. У него были какие-то земли намного южнее, и он наведывался туда, чтобы лучше управлять ими. У нее недавно родился ребенок. Сам я его, разумеется, не видел, да и желания такого не имел, а кухарка говорила, будто болезненный. Повитуха его, мол, чуть не угробила, когда вытаскивала на свет. И мать чудом жива осталась.

— Будет любовная история, — сказала Уида, блестя глазами.

Он перевел взгляд на нее и просто согласился:

— Да, любовная. Я скоро стал замечать: если не вижу ее подолгу, то места себе не нахожу. И она, похоже, тоже. Так дело тянулось и тянулось, и до чего мне сладко от этого было! Как подумаю о ней, так сразу сладость… Она была очень милая, понимаете?

Джехан помолчал немного, потер лицо ладонями.

— Я не хотел для нее ничего дурного! — сказал он наконец. — Ее муж уехал на несколько месяцев, и как-то раз ночью она сама пришла ко мне. Наверное, я должен был прогнать ее. Или убежать. Но я не смог. И больше она уже не ходила на кухню — послушать, как я пою, отчищая котлы. Она приходила только ночью. Я даже лица ее не помню. Всегда в темноте. Когда ее муж вернулся, она ждала ребенка.

— После этого вам и предложили денег, чтобы вы исчезли, — тихо заключил Эмери.

Джехан молча кивнул.

— И вы не старались разузнать, что случилось с вашей возлюбленной и с ребенком? — спросила Уида.

Джехан помолчал немного. Потом сказал:

— Последовательность событий была немного иная, нежели вы себе представляете. Началось вовсе не с того, что мне дали денег. Началось с того, что ее муж, обо всем узнав, избил мою возлюбленную. Он не убил ее только чудом: хозяйка услышала крики и прибежала. Он закрылся с женой в комнате, но хозяйка моя была женщина сильная. Она выломала дверь и огрела зятя по голове. Поднялся страшный шум. Слуги, разумеется, все слышали. Слово за слово — и хозяйке открылась вся правда. Она стала кричать на дочь, требовала назвать имя любовника. Разве можно было так с ней разговаривать! Она только плакала. Все плакала и плакала. Я подглядывал вместе с другими слугами. Потом пришел хозяйкин брат он иногда гостил у госпожи. Мы любили, когда он приезжал, потому что тогда все в доме шло вверх дном: большой был шутник! Я до сих пор помню, как он сказал: «Ублюдок? У малышки будет ублюдок? И из-за этого вы все так раскричались? Да что в этом страшного? Пусть живет себе — про запас. Законный-то мальчишка слабенький, да еще ножка у него хромая — чума на эту повитуху! — вдруг помрет? Эдак мы и вовсе без внуков останемся».

Эмери вдруг побледнел.

Джехан, увлеченный воспоминанием, не сразу обратил на это внимание. Зато Уида мгновенно заметила состояние своего спутника и хлопнула в ладоши.

— Господин Джехан! Принесите воды, да скорее!

Джехан молча вышел из комнаты. Уида уставилась на Эмери вопросительно, но он только махнул ей рукой, чтобы не задавала сейчас никаких вопросов.

Вернулся Джехан с кувшином вина и кружками, надетыми на пальцы.

— Простите, это моя вина, — улыбнулся он. — Я должен был сразу предложить вам какое-нибудь угощение. У меня совершенно необжитой дом.

— Это потому, что вы забились в щель, как клоп, — сказала Уида. — Так нельзя. Занялись бы чем-нибудь полезным, глядишь, и душа перестала бы морщиться, точно старый носовой платок.

— Полезным? — Джехан искоса глядел на нее.

Уида отобрала у него кувшин, по-хозяйски налила в кружку и сунула в руки Эмери.

— Ну да, полезным, — повторила она. — Например, псовой охотой. Вы почему свору собак не держите? А еще мелкопоместный. Да все мелкопоместные, сколько я их знаю, непременно занимаются собаками!

— Учту. — Джехан чуть наклонил голову.

— Вот и учтите. — Уида помахала пальцем, как бы наставляя его. — Хотите, я вам из столицы выпишу? У меня большие связи.

Эмери заговорил:

— Простите. Я глупо себя повел. Я должен был сразу сказать, что догадываюсь…

Он дернул углом рта и жадно отпил из кружки.

— О чем? — Джехан непонимающе поднял брови. — О чем вы догадывались?