Пророчество Двух Лун

— Оставим всех, кто сойдет за мирных жителей, — продолжал Талиессин. — Солдаты не станут убивать женщин и детей.

— Почему? — заверещала какая-то женщина совсем близко от Талиессина, и принц почувствовал, как вздрогнул под ним конь.

— Потому что раньше они этого не делали, — устало сказал Талиессин. — Пусть и мужчины останутся, кто не хочет уходить. Потому что тем, кто уйдет со мной, дороги назад уже не будет: нас всех повесят, если схватят.

— Королева не вешает, — громко сказал какой-то мужчина.

Талиессину подумалось, что он знает, кто сейчас заговорил: невысокий, с ручищами как лопаты, с серенькой лысинкой, проглядывающей сквозь серенькие волосики. Неопределенных лет. Должно быть, этот.

Талиессин криво ухмыльнулся своим мыслям. Вот и настало время проверить, истинный ли он потомок Эльсион Лакар!

— Королева вешает, — уверенно произнес Талиессин. — Я сам видел, как она это делала. Стояла и смотрела, а тот человек дергался и вертелся на виселице. Рассказать?

— Да нет, — равнодушно отозвался прежний голос. — Я и сам знаю, что вешает. Просто тебя хотел проверить.

Талиессин внезапно поднял коня на дыбы. Толпа в темноте шарахнулась.

— Я беру всех мужчин, кто захочет, — крикнул Талиессин, и конь опустился передними копытами на землю. — Оставшиеся пусть ломают дурака, авось им поверят.

— Что ты обещаешь? — снова спросил рассудительный человечек с серой лысинкой.

— Ничего, кроме той крепости в Медном лесу, — сказал Талиессин. — И еще то, что не оставлю вас.

— А вот в это мы, пожалуй, верим, — сказал рассудительный человечек.

Отряд быстро собрался в темноте, которую рассеивали только лунные лучи, когда им удавалось пробиться сквозь тучи. Талиессин никого не принуждал — решение каждый принимал самостоятельно.

И когда они уже вышли на дорогу и двинулись в сторону леса, кто-то зашлепал босыми ногами по проселку и, догнав Талиессина, вцепился горячими руками в его рукав.

— Гай, возьми меня! Возьми меня с собой!

Он молча подхватил Хейту за руку и усадил в седло. Уткнулся подбородком в ее пыльные волосы, пахнущие мышами. Два широких луча, синий и желтый, скрещивались перед всадником на дороге, и Талиессин, не дрогнув, направил коня прямо в их перекрестье.

Охотничий домик короля Гиона принадлежал герцогу Вейенто. Сейчас это была его земля, его личные угодья. Герцог мог вернуться сюда в любое мгновение, мог прислать своих людей, мог отправить какого-нибудь капрала — проверить, что происходит.

«Что ж, — думал Талиессин, — пожалуй, люди Вейенто были бы сейчас для нас весьма кстати. Мы нанялись бы к нему охранять рудники. Меньше всего дорогому герцогу придет на ум разыскивать принца Талиессина у себя под носом. Да, это было бы забавно… Особенно если кто-нибудь из людей Вейенто распознал бы в Гае, капитане наемников, эльфа».

По счастью, в охотничьем домике за частоколом никого не оказалось. Только следы недавнего присутствия какого-то военного отряда.

В одной из комнат Талиессин обнаружил разбитую посуду, порванную одежду, пятна крови. Там до сих пор пахло бедой: отчаянием, быть может — неволей. И — полная неизвестность касательно участи тех, чья кровь осталась в доме.

Но Хейта, побывав здесь, пришла в неистовый восторг: она обнаружила несколько дорогих предметов, явно принадлежавших женщине: гребешки, обрывки лент, наборный поясок, туфельки.

— А мужчины еще болтают, будто девочка не может быть бандитом, — ликующе объявила Хейта Талиессину, вплетая мятую ленту в свои косматые волосы.

Он не стал возражать.

Едва только начало светать, Талиессин вышел проверить частокол. Пришлось укрепить несколько бревен и заменить брус на воротах, но в общем охотничий домик действительно выглядел настоящей крепостью. Талиессин остался доволен.

Он пересчитал своих соратников: двадцать четыре человека. Двадцать пять, включая Хейту. В доме им будет тесновато. Кое-что из продуктов обнаружилось в кладовых. По мнению громилы с плоским лицом и крохотными глазками — этот крестьянин, несмотря на свою неприглядную внешность, хорошо считал и отличался на удивление уравновешенным характером, — еды хватит на два дня. «Потом мужички возмутятся», — добавил он с таким видом, словно сам не принадлежал к числу «мужичков».

Его звали Сиган. В деревне у него остались жена и пять детей, но почему-то Сиган о них совершенно не беспокоился. Когда Талиессин спросил об этом, Сиган небрежно махнул рукой: «Надоели».

— Как думаешь, — спросил Талиессин, — скоро ли придут солдаты?

Сиган глянул на розовеющее небо.

— Лучше бы поскорее, — отозвался он. — Мы их тут побьем, съедим здешние запасы, а заодно избавимся от лишних людей…

— И на север, — заключил Талиессин. — Да?

Сиган перевел взгляд на него, коротко рассмеялся.

— Да, — подтвердил он.

Талиессин пожал плечами:

— Я и сам об этом подумывал.

— Вот и договорились, — сказал Сиган и ушел в общую комнату, откуда доносился разноголосый храп.