Прорицатель

— «А если кто захочет изнурить видящего и сжечь его, как пламя сжигает сухие листья — пусть сговорится с тем, у кого есть путь к сердцу видящего, — зашептала Риэти. — Пусть приведёт его имеющий путь к видящему, и да истребится зло ценой крови видящего». Дальше я не понимаю.

— Я тоже, — дальше был малоразборчивый набор обрядовых фраз. — Но здесь главное.

— Почему? — она беспомощно подняла на него глаза. — Может, я очень глупа, но я правда не могу понять. Причём тут какой-то видящий?

— Ты не глупа, — поспешно запротестовал Теиг, — я ведь тоже не сразу разобрался. Смотри, — и он начал загибать пальцы. — То, что мы знаем: сам брат градоправителя зовёт на ужин сестру Мея — раз. Она не идёт — два. За Меем охотятся — три. Он резко уезжает в Долину Отражений — четыре. Тем временем твой отец получает повышение лично от градоправителя — пять и избегает любых разговоров о Мее и магии — шесть. Наконец, ты находишь у него эту книгу — семь. Во что это складывается?

— То есть, по-твоему, мой отец получил повышение, потому что помогал градоправителю убить Мея? — в глазах у Риэти читались испуг и недоверие. — Даже если это так, причём здесь Атти?

— Имеющий путь к сердцу видящего. Если допустить, что Мей — видящий, хоть я и не знаю, что это означает, — он не хотел говорить даже ей о фразе Мея, обронённой в день его отъезда: «Я вижу будущее», — то Атти — верный путь к нему. Она — его сестра и дорогой ему человек. Они искали таких людей, чтобы Мей лишился своей защиты. Со стороны это выглядело бы как влюблённость Мезора аи Декара в симпатичную нищенку и ни у кого бы не вызвало подозрений.

— Слишком сложно, — помедлив, возразила она.

— Зато продуманно. Но они упустили такую возможность. Не знаю, откуда у твоего отца взялась эта книга, но этот способ наверняка обеспечил ему повышение... Извини, — виновато добавил он, увидев выражение её лица.

— Всё в порядке... Я просто не могу поверить, — они немного помолчали; из переулка слышались шаги и голоса, а из-за стены — храп господина аи Дерро. А потом Риэти решительно захлопнула книгу и объявила: — Я не выйду за часовщика.

На несколько мгновений Теиг потерял дар речи и просто смотрел на неё, не зная, что сказать.

— Но... но... Ваша свадьба через три дня, — он давно считал дни, и сегодня была его последняя возможность успеть.

— Ну и пусть, — она капризно дёрнула плечом. — Я просто уйду оттуда.

— Но твой отец...

— Мой отец негодяй, — неожиданно жёстко перебила она. — Он чуть не убил Мея, хотя видел, что я...  — она прикусила губу и провела ногтём по столешнице. — Я... Я любила его, Теиг. О боги, какой же я была дурой!..

Потом её черты исказились, и случилось нечто невероятное — следующие несколько минут она жалобно и сдавленно, с невнятными причитаниями рыдала у него на плече. Ошарашенный Теиг молча гладил её по голове. После принёс воды и сказал:

— Риэти, ты же знаешь... В общем... Сейчас это совсем ни к чему, и я знаю, что ты мне откажешь, но я обязательно должен это сказать...

— Да, — тихонько перебила она. — Да, я стану твоей женой.

ГЛАВА XXVI

Жизнь Мея, недавно превратившаяся из мелкого озерца в бурливую реку, снова изменила русло — потянулись размеренные и спокойные дни в замке Ниис. Каждое утро, обед и вечер он ел за столом семьи Веттона, каждую ночь спал под их крышей, бродил по их исполинскому, древнему, как Город-у-Белого-Камня, жилищу и ничем не мог отплатить им за гостеприимство — и не простое, а спасающее его жизнь гостеприимство. Его мучили совесть, раскалывающая голову боль (видения посещали его чуть ли не с каждым закатом и становились всё более запутанными) и присутствие Анны. Впрочем, к последнему он начал даже как-то привыкать, хоть это и оставалось подобием изысканного и сладкого сумасшествия.

Веттон в очень общих чертах объяснил достопочтенным лорду и леди, что делает в их доме оборванный чужеземец с нищенским говором и чудаковатым именем. Надо полагать, в восторге они от этого не были, но молча смирились — особенно леди Амельда, которая была готова приютить кого угодно ради своего ненаглядного Веттона.

Конечно, в пребывании здесь были и свои преимущества — например, он мог сколько угодно наблюдать за настоящей, большой семьёй — за тем, как лорд Тернегар смеётся над привычкой Веттона вставать в полдень, как леди Амельда отдаёт распоряжения по хозяйству, Маира пытается музицировать, Таллиам и Керд охотятся в леске у Города, обсуждают книги или играют в «лисью нору», [5] а младшие дети просто мучаются с разного рода учителями (Мей вспоминал, как беззаботно провёл собственное детство, и считал себя счастливым человеком). Медленно, но верно он привыкал к рокочущему басу лорда, внутрисемейным перебранкам, слезливому нраву леди. Близнецы остались далеко, что тоже весьма успокаивало.