Прорабы духа

и отдает их в прачечную.

Читательницы-недогматки

с авоськой рынка Центрального!

Невыплаканные Ахматовы,

тайные мои Цветаевы.

Решительные мужчины —

отнюдь не ахматовцы —

мыслящие немашины.

Спасут вас — и отхохмятся.

Валентина Александровна Невская,

читчица 1-й Образцовой!

Румянец Ваш москворецкий

станет совсем пунцовым.

Над этой строкой замешкаетесь,

свое имя прочтя в гарнитуре.

Без Валентины Невской

нет русской литературы.

Над Вами Есенин в рамке.

Он читчик был Образцовой.

Стол Ваш выложен гранками,

словно печь изразцовая.

Стихи въелись в пальцы резко.

Литературу не делают в перчатках.

Читайте книги Невской,

княгини книгопечатанья!

Германия известна Лютером.

Двадцатые годы — Татлиным.

Штаты сильны компьютером.

Россия — читателем.

Он разум и совесть будит.

Кассеты наладили.

В будущем книг не будет?

Но будут читатели.

Столетие Хлебникова

Лунатик цифири,

одетый в белье.

Бельмо Велимира —

всевидящее бельмо.

~~~

Омытые светом деревья

просвечивают в тиши,

как будто гусиные перья —

только пиши!

Ласточки

На май обрушились метели.

Проснулся — ласточек полно.

Две горных ласточки влетели

в мое окно. Мое окно

они открыли, леденея —

небесно-бедственная весть!

Теперь сидят на батарее,

высокомерничают есть,

бесстыдничают в оперенье,

в них что-то есть. Какая спесь!

Пошли по моим книгам зыркать,

искать жемчужное зерно.

К их клювикам-малокозыркам

явилась третья сквозь окно.

Она, как чьи-то мысли дальние,

часами может замирать.

На лоб оконочный спадает

крыло ненужное, как прядь.

Я выпустил три синих тома.

И вот сигнал, что кто-то их

там прочитал в мирах бездонных

и мне отправил три своих.

Чем отдарю я дар твой тихий

и это счастье повидать,

как треугольные пловчихи —

из угла в угол и опять, —

сто верст пытаясь налетать,

перекрестили красотою

мой дом, как синее письмо!

Шуршат их крылышки в кроссовках,

как бог Гермес. И все синё!..

О небесах напоминанье

они встречали не без зла.

А может, мы не понимаем, что значат наши небеса?

Пока они не улетели,

я щелкал с них фотоэтюд.

Я улетел через неделю.

В квартире ласточки живут.

~~~

Прошло много ли мало —

снова стон из тумана:

«Разве я понимала?

Разве я понимала?»

Где-то в Тьмутаракани

в номерах у вокзала —

«Я была молодая.

Разве я понимала?»

Непонятная сила,

что казалась романом, —

«Один раз я любила.

Разве я понимала?»

Самолеты летели,

и менялись составы.

Твое солнце налево.

Мое солнце направо.

«Один раз я любила.

Разве я понимала?»

Менять шило на мыло —

я тебе не «меняла».

Не вопи ты над нами

темнотой поминальной!

Или это поддатый

голос бога в тумане?

Я люблю тебя, дура,

моя жизнь золотая.

Разве я понимаю?

Разве я понимаю?

~~~

Нельзя в ту же реку стать дважды.

Верните коня на скаку.

Когда возвращается жажда,

верните за гриву реку.

Ты вечно, ты вечно другая,

река, возвращенная вспять…

Как в кроле, рука, засыпая,

высвободится опять.

~~~

Тихо-тихо. Слышно точно,

как текут секунды дней.

Струйкой тихою песочка

пересыпается цепочка

на шее дышащей твоей…

~~~

С тобой богатыми мы были!

Качались в наших чердаках

лучи, окутанные пылью,

как будто в золотых чулках.

Переезд

Поднял глаза я в поисках истины,

Пережидая составы товарные.

Поперек неба было написано:

«Не оставляй меня».

Я оглянулся на леса залысины —

Что за привычка эпистолярная?

«Не оставляй меня, — было написано

На встречных лицах, — не оставляй меня».

«Не оставляй», — из окошек лабали.

Как край полосатый авиаоткрытки,

Мелко дрожал слабоумный шлагбаум:

«Не оставляй…» Было все перекрыто.

Я узнаю твою руку заранее.

Я побежал за вагонным вихлянием.

Мимо платформы «Не оставляй меня»

Плыли составы «Не оставляй меня».

Три скрипки

Скрипка в шейку вундеркинда

вгрызлась, будто вурдалак.

Детство высосано. Видно,

жизнь, дитя, не удалась!

Век твой будет регулярным.

Вот тебя на грустный суд,

словно скрипочку в футляре,

в «Скорой помощи» везут.

А навстречу вам, гуляя,

вслушиваясь в тайный плод,

тоже скрипочкой в футляре

будущая мать идет.

Выписка из книги «Чародейство, волшебство и все русские народные заговоры»

«Чтоб женщине стать умной, надо печень

съесть соловья, в Купалу заколов»…

Вот почему так много умных женщин.

Вот почему так мало соловьев.

МИГИ

Ценней Самофракийской Ники

две лесные земляники!

Поп-певец

Мы, вампиры,

предпочитаем коммунальные квартиры.

Ваши стоматологи сидят в ампирах —

беда вампирам…

Я — вампир. Но не в смысле переливания крови.

Не боюсь креста, чеснока и пр.

Я подзаряжаюсь вашею любовью.

Вампир.

У меня есть тайное место за Онегою,

или Кожеозерский монастырь.

Князь там перед битвой подзаряжался энергией.

Вампир?

Вот почему женщины, мной покинутые,

чувствуют вакуум и упадок сил.

Сволочь посвежевшая, иду по Киевской.

Я — вампир.

Но это называется победой пирровой.

Когда выходите на стадион —

он вас коллективным вампиром

высасывает, как лимон.

И люди заряжаются вашей жизнью,

живут ею месяцы, становятся добрей.

Разъезжаются с нею в Орлы и Жиздры

и вам присылают своих дочерей.

Господи, чем мы тебя обидели?

Как сладко и страшно устроен мир.

Дети-вампиры сосут родителей.

И всех высасывает земля-вампир.

Ты вошла в гостиницу, зубки пилкой,

был в утренних объятьях застенчивый укор —