Проповедник

Гвардеец, наряженный в мою форму, налег на боковую дверцу и вывалился наружу, перекувыркнулся через голову, поднял скованные руки и пробежал несколько шагов навстречу зеленому «пикапу». В это мгновение капитан выстрелил: пуля и другая вошли гвардейцу в голову. Тот, охнув, отлетел к деревянному парапету, перевесился через него и со стометровой высоты рухнул в воду.

Вот так. Почему гвардейцам удается одолеть террористов, которые, не колеблясь, убивают себя для блага полковника? Потому, что гвардейцы тоже не боятся убивать себя для блага Президента.

Я еще успел заметить из заднего окошка, как зеленый «пикап» затормозил на середине моста. Из него выскочил Дан Большие Уши, подбежал к парапету, посмотрел и без колебаний прыгнул вниз, как полагал он, за моим телом…

Капитан осклабился и с досадой ударил меня рукоятью револьвера по голове. Тут меня выдернули из розетки, и больше я ничего не помню.

Я очнулся от того, что на меня вылили ведро ледяной воды. Я помотал головой и сказал:

— М-м-м…

На меня вылили второе ведро Я открыл глаза и попытался приподняться. Я лежал на кафельной скамье в тюремном дворике с бетонными стенами. Небо надо мной было обтянуто железной сеткой. В нем плыли плоские с золотой оборкой облака, бессмысленные, как иероглифы, которые сначала изобрели, а потом забыли. Слева торчали витые башенки президентского дворца. Здания компании не было видно. Судя по виду на витые башенки, я лежал во дворике Пятого департамента, в вотчине майора Ишеддара.

На меня вылили третье ведро воды, встряхнули, переодели и повели.

Через пять минут меня втолкнули в кабинет майора Ишеддара. На потолке был нарисован оригинал известной телевизионной заставки: Президент, спускающийся с небес на национальном флаге. Стены кабинета увешаны разнообразной утварью для убийства — от охотничьего ножа до самого настоящего гранатомета. Это все — оружие, из которого хотели убить, но не убили владельца кабинета. В окна кабинета на всякий случай вделаны стальные решетки. На столе орехового дерева лежали большая папка черного цвета и несколько дискет, вероятно, из числа тех, которые я пытался прихватить с собой с фермы. Из-за стола поднялся и пошел мне навстречу очень красивый человек лет тридцати пяти со смуглым, почти девичьим лицом и осиной талией. Это был майор Ишеддар, начальник личной охраны Президента, тот самый, который ненавидел землян.

— Ну, ученик праведника, — сказал майор Ишеддар, — рассказывайте, что вы делали у террористов.

— Я иностранный подданный. Я пользуюсь правом экстерриториальности и ни на какие вопросы отвечать не буду. Позовите представителей «Анреко».

Майор Ишеддар завел глаза к потолку, словно советуясь со спускающимся с небес Президентом.

— Вы, конечно, были иностранным подданным, пока не померли, — сказал майор. — Это интересный вопрос: может ли покойник быть чьим-то подданным?

— Один человек по имени Рай Адан меня уже хоронил, — ответил я.

Майор Ишеддар пожал плечами и продемонстрировал мне несколько телевизионных записей, а вслед за этим любезно разрешил послушать «вторую волну» мятежников. И правительство, и мятежники сходились в том, что я мертв. Не согласны они были в следующем: мятежники утверждали, что я выскочил из гвардейской машины и тут же меня застрелили вдогонку. А гвардейцы утверждали, что стреляли не они, а сами мятежники, желая убрать уже ненужного человека.

— Вы, Денисон, сначала попробуйте доказать, что вы живы, а потом и права требуйте, — наставительно сказал майор. Склонил голову и прибавил: — А ведь полковник приказал вас убить.

Я молчал.

— Вы хотели забрать жену, ребенка и вон те дискеты на столе и передать дискеты в «Харперс», чтобы набить себе цену.

Я равнодушно пожал плечами.

— Так вот, когда полковник услышал, что вы не собираетесь оставаться с ним, он решил забрать эти документы себе, а вас утопить в ближайшей канаве. С Ласси он как-нибудь бы объяснился. Вы должны благодарить меня и моих людей: они спасли вас и вашу семью.

— Майор, — сказал я, — отчего у вас на брюках варенье?

Ишеддар удивился и глянул вниз. У него на брюках не было никакого варенья. Майор нехорошо улыбнулся и сказал:

— Не верите? Тогда почему террористы вели по фургончику огонь на поражение?

Я сказал:

— Может быть, это и так, но, видите ли, майор, если полковник приказал меня убить, у вас все равно нет ни малейших тому доказательств. А если он не приказал меня убить, то вы бы все равно обвинили его в этом.

Красавец майор расхохотался.

— А что вы ему придумали?

— Ничего.

— Не валяйте дурака! Все эти фокусы с радиотелефонами: сообщения, которые нельзя передать, сообщения, которые принимает не тот абонент, сообщения, которые не берут декодеры…

Я молчал, как выключенный телефон.

— Вы будете говорить?

— А пошли вы… — сказал я.

Я произнес довольно длинную фразу. Майор выслушал меня до конца. Смуглое его лицо осветилось застенчивой улыбкой.

— Это физиологически невозможно, — сказал он.

Я снова раскрыл рот. Он ударил меня по лицу и сшиб со стула.