Пропавший линкор

— Не думаю, что здесь играют роль какие-либо его симпатии или антипатии, — пояснил торговец. — Он действует во благо всего народа, а не на свою личную пользу. И он рубит головы, которые выбирает. Я сам видел, что как-то раз он отрубил в течение часа дюжину голов.

Пот выступил на лбу у Ларкина, когда он вспомнил этот случай.

— А, дьявол, не можем же мы довести это испытание до конца! Мы же не марсиане.

— Мы собираемся вступить с ними в деловые отношения. Таким способом они проверяют, могут ли иметь с нами дела. Таковы здешние правила.

— Но мы не должны подчиняться им! — прорычал его сын.

— О чем вы беседуете? — спросил Мэловер по-марсиански.

— Я объясняю сыну, что здесь происходит, — ответил Ларкин.

— Вашему сыну? — что-то похожее на удивление появилось на холодном, морщинистом лице. — Этот человек — ваш сын?

— Да, — сказал Ларкин.

В его голосе не звучало ни извинений, ни попытки объясниться. Только констатация факта, что если Ларкин проклял сына, то проклял навсегда. И этот подтекст он попытался донести до марсианского правителя.

Мэловер, казалось, легко понял его подтекст. На секунду глаза марсианина встретились с глазами младшего Ларкина, словно взвешивали и проверяли его. Лицо Мэловера снова стало холодным, даже холоднее прежнего, словно он проник вглубь души человека и не нашел даже в самых ее глубинах ничего симпатичного. Затем его взгляд вернулся к торговцу.

— Продолжим испытание, — сказал он.

— Я готов, — ответил Ларкин, подойдя к алтарю.

— Эй, минутку! — воскликнул сын, хватая его за руку.

Ларкин резко выдернул руку.

— Ты идиот! — яростно воскликнул он. — Ты что, не знал, с чем столкнешься здесь? Или ты пройдешь испытание, или никогда не станешь заниматься бизнесом на Марсе!

— Ладно, старый дурак! — в голосе сына тоже прозвучала ярость. — Иди, и пусть тебе отрубят твою глупую голову. А о своей я сам позабочусь!

— Я и не предполагал, что ты станешь заботиться о моей, — ответил Ларкин и опустил голову на алтарь.

Мэловер поднял длинный меч.

Собравшиеся на большом стадионе марсиане замерли и, казалось, прекратили дышать.

Тишина наступила, тяжелая, точно покров седого тумана.

И в этот безмолвный миг Бойду Ларкину показалось, будто остановилось само время. Что будет делать Мэловер?

Ларкин не знал и не понимал, на чем основывается правитель, когда решает, наносить удар или нет.

Но какое значение имело его знание или незнание сейчас, в тот момент, когда могла закончиться его жизнь?

Тишину вдруг прорезал один резкий крик. Ларкин открыл глаза и увидел, что Мэловер остановил движение меча.

Тогда он осторожно повернул голову в ту сторону, откуда донесся крик.

Между рядами старейшин бежал марсианин.

Сикин!

Добежав до алтаря, Сикин склонился перед Мэловером. Он даже не взглянул на человека. Он смотрел на Мэловера.

— Я требую привилегию занять его место, сир, — сказал Сикин. — Согласно древнему закону об испытании я занимаю его место.

Ларкин пораженно заморгал, чувствуя, как по всему телу прошла волна жара. Он никогда такого не видел и даже не знал, что подобное возможно, и поэтому был несказанно поражен.

Поражен был, казалось, и Мэловер. Тишина на большом стадионе стала такой тяжелой, словно тысячи марсиан затаили дыхание от удивления и страха.

Но после первой вспышки удивления лицо Мэловера вновь стало холодным.

— Вы принимаете судьбу этого человека, как свою собственную, независимо от того, каким может быть мое решение? — спросил марсианский правитель.

По коричневому лицу Сикина поползли белые пятна. Он знал, что может случиться, отлично знал это. Но поклон его был решителен и неустрашим.

— Вчера он отдал мне ценный товар в обмен на бесполезный камень. Таким образом, он подарил жизнь мне и моей семье. Он дал мне больше, чем было нужно, чтобы я смог вырастить урожай для кого-то еще. Таким образом, он последовал самому высшему принципу нашего закона. Сир, — Сикин низко поклонился, — независимо ни от чего, я принимаю его судьбу.

Слова были простые. Мягкие слитные звуки едва поколебали тихий воздух. Но какая же в них была значимость!

По толпе прокатился вздох, словно марсиане только что узрели чудо. Впервые с тех пор как он прилетел на Марс, Бойд Ларкин увидел, как на холодном, жестоком лице Мэловера появилась настоящая улыбка. Улыбка эта была почти что благословением.

Но это благословение было разрушено сухим треском.

Брррп, бррп, брррп!

Звук выстрелов пистолетов «келли».

V

Старейшина, стоявший возле Мэловера, схватился за горло и тут же упал, а из отверстие в его шее струей забила кровь. Ларкин изумленно огляделся.

По лестнице стадиона спускалась группа людей с корабля. Их возглавлял Докер, и они стреляли без разбора из пистолетов в толпу марсиан.

Стоял непрерывный треск, а потом взорвались ракеты, наполнив арену яростным ревом.

— Нет! — закричал Ларкин.

Это было резней беспомощных существ. Марсиане были безоружными, неспособными защищаться. И они ни в чем не были виноваты.

— Остановитесь! — голос Мэловера громом прокатился по арене.