Пропавший

– По-моему, вот одна из последних, с кем он переписывался, – сказала Луиза, складывая верхний листок из числа распечатанных электронных сообщений. – Она подписывается ником Берлинка, как Марлен Дитрих.

Томас улыбнулся:

– А как подписался в этом случае Могенс? Фрэнк Синатра?

Луиза отрицательно покачала головой:

– На этот раз он, кажется, в основном пишет правдиво. Может быть, потому, что она так просила. Берлинка говорит, что устала от вранья. – Кинув взгляд на Томаса, Луиза начала переводить сообщение, написанное по-английски: – «Я не хочу общаться с людьми, которые зачем-то изображают себя моложе, богаче или лучше, чем они есть на самом деле. Все мы люди из плоти и крови, независимо от возраста, роста или объема талии. Все живут надеждой на лучшее будущее, на то, что завтрашний день будет более светлым, чем нынешний. Что где-то там, за углом, притаилось счастье и только ждет, когда мы его найдем. Ждет ли меня счастье с тобой? Ждет ли тебя счастье со мной?»

– И что отвечает Могенс?

Луиза улыбнулась:

– Правду. Что он живет здесь, в Кристиансхавне, работает на неинтересной работе, но что любит ежедневную дорогу вдоль канала туда и обратно.

Томас подался вперед:

– Есть там что-нибудь о том, что они собираются встретиться?

Луиза быстро пролистала страницы, их было много.

– Прямо – ничего. Переписка резко обрывается примерно за месяц до его исчезновения, – заметила Луиза и, указав на дату вверху страницы, сказала: – Она пишет, что Берлин очень хорош в это время года, и рассказывает о концерте, на котором побывала. Но Могенс не отвечает. По крайней мере, он не распечатал свой ответ.

– А она где-нибудь указывает свое имя или адрес?

Луиза пролистала несколько писем:

– Адреса как такового нет, но она дает ему электронный: Schumann48@yahoo.com.

Томас опорожнил свой бокал.

– А какой электронный адрес у Могенса? – спросил он, указывая на распечатку.

– Тоже yahoo. Должно быть, он открыл отдельный ящик специально для этой переписки. Во всяком случае, это не тот, который я знаю.

– Вы могли бы написать ему на этот. Вполне вероятно, что он продолжает его проверять.

– Я, конечно, могу… – Луиза отложила в сторону письма и пригубила вина. – Но я не знаю, что ему написать.

– Объясните ему, что тревожитесь, не зная, где он. Что хотели бы ему помочь. Напишите, что если он вернется обратно с деньгами и бухгалтерским журналом Лауритцена, то они заберут заявление. Даже если полиция не примет отказа, то речь пойдет о минимальном наказании. Расскажите ему, что перспективы не такие уж мрачные, как он, вероятно, опасается.

Луиза кивнула и сложила письма в коробку.

Томас проводил Луизу к машине, которая стояла через дорогу от канала, и положил ее вещи вместе с коробкой на переднее пассажирское сиденье.

– Огромное спасибо за помощь, Томас! Даже не знаю, что бы я без вас делала.

Томас засунул руки в карманы куртки и пожал плечами:

– Не за что! Надеюсь, что вам удастся с ним связаться и он образумится.

Луиза привстала на цыпочки и поцеловала Томаса в губы. Это застало его врасплох, и он, не вынимая рук из карманов, целовался с ней, ощущая языком ее язык. Она оторвалась от него и быстро улыбнулась. Затем обошла машину и села на водительское место.

Томас остался стоять, точно врос в булыжную мостовую, и провожал взглядом «Фиат-500», пока тот не исчез вдали.

– Кто стырил мое вино? – послышался сзади голос с кеча Эдуардо.

39

Семью месяцами ранее, Берлин, 19 сентября 2013 года

Могенса привел в сознание холод, он открыл глаза, но в кромешном мраке ничего нельзя было разглядеть. Он оказался в ледяной воде, тело сотрясала судорожная дрожь. Он попытался встать из глубокой ванны, но запястья и щиколотки были прикованы к ее дну тяжелыми цепями. Потянувшись, он обнаружил тяжелую цепь на шее, которая удерживала голову в таком положении, что рот оставался чуть выше поверхности воды. Его охватила паника, и он стал рваться из цепей; от резких движений цепи натянулись. Вода заплескалась, перетекая через край, Могенс закричал, в темноте его крики отдавались гулким эхом. Почувствовав, что цепь на шее вот-вот его удушит, он перестал вырываться. Ловя ртом воздух, он попытался совладать с приступом панического страха, но без особого успеха. Он так испугался, что утонет, что нервы его не выдержали и он жалобно заскулил. Он не имел ни малейшего представления о том, каким образом очутился в таком положении, ни тем более где он находится. От страха мысли не могли ни на чем сосредоточиться, в голове мелькали какие-то обрывки: Лауритцен… бегство… Берлин… Главный вокзал… Ожидание… Электронные письма… Schumann48, Берлинка… Тойфельсберг… Шепот ветра… Тьма… Тьма…

В темноте послышались шаги. Затем скрип, как будто кто-то двигает стул по цементному полу.

– Помогите! – закричал Могенс. – Спасите!

Мрак озарился светом. Он почувствовал, как в затхлом воздухе, пронизанном вонью стоялой, грязной воды, потянуло вдруг сладковатым запахом духов. Он снова крикнул, призывая на помощь.