Пропавший

Он посмотрел на собеседницу, чтобы убедиться, говорит ли она это всерьез. Ведь хотя он еще очень мало знал Луизу, ему представлялось, что она привыкла к более комфортным условиям, чем каюта на старой посудине. Однако, казалось, Луизе и в самом деле понравилось у него на яхте.

– Мне очень стыдно, что я так тогда от вас уехала.

– Пусть вас это не смущает. Тем более что мы уже обо всем переговорили.

– Просто я очень разволновалась. Во-первых, из-за того, что это оказалась такая огромная сумма, и из-за того, что своими глазами увидела место, где Могенс провел все эти годы. У этого неприятного человека. Главное было не в том, что он говорил… а то, как это было сказано, да и вообще вся обстановка…

Томас улыбнулся:

– Да, Лауритцен тот еще субъект. Но мы, по крайней мере, узнали, что хотели, и больше вам не нужно с ним встречаться.

Она кивнула:

– Мне стало как-то грустно при мысли, что Могенс никогда не делился со мной, а я никогда его не спрашивала. Я почувствовала себя виноватой.

– По-моему, это вы напрасно. Это был его выбор, так же как и решение бросить все и сбежать.

Она погрела руки, взяв чашку в обе ладони.

– Хотя брат старше, чем я, но в детстве не он за мной, а я за ним смотрела. Я следила, чтобы с ним ничего не случилось и чтобы в школе его никто не обижал.

– Как я понимаю, он уже и тогда был нелюдим?

– Да уж! Могенс был, что называется, ботаник. Из тех, кто учится всегда на отлично и кого никогда не приглашают в гости на дни рождения и вечеринки.

– Ну а вы?

– У меня не было сложностей ни с отметками, ни с приглашениями.

– Так я и думал.

Томас улыбнулся, но Луиза не улыбнулась в ответ.

– Я заговаривала зубы драчунам, когда они лезли к Могенсу, и вообще защищала его, чего бы это ни стоило.

– Ему повезло, что у него такая сестра! Ну а что было потом, когда вы стали взрослыми?

– Мне кажется, Могенс так и не стал взрослым.

– А вы?

Она невесело улыбнулась:

– Я встретила своего будущего мужа, профессора архитектуры. Мы поженились, и у нас родился сын Тео, который как-то незаметно вдруг вырос и уже скоро окончит школу. – Она покачала головой. – Как-то так получилось, что Могенс не стал для нас членом семьи.

– Вы говорили, что не встречались с ним со дня похорон вашей матушки.

– Да, мы… то есть мой муж, бывший муж, и Могенс не очень ладили друг с другом. До громких ссор у них дело не доходило, ни тот ни другой не склонны были вести себя нецивилизованно. Когда мы наконец попытались возобновить общение, между нами пролегло молчание, целая пропасть молчания.

– На мой взгляд, все как в обычной среднестатистической семье.

Она засмеялась:

– Спасибо. От ваших слов мне стало легче.

Томас допил кофе и посмотрел на нее:

– Если хотите услышать мой совет, то лучше всего вам махнуть рукой на брата.

Она кивнула и опустила глаза:

– Я знаю. Все так говорят. А я не могу и все время беспокоюсь о нем. Огромная сумма, которую он унес, еще больше меня испугала. Мне кажется, что кто-то угрозами заставил его взять эти деньги.

– Но полиция опросила его сослуживцев, и о возможном соучастнике подозрений не возникло.

Луиза подняла взгляд и посмотрела ему в лицо:

– Могу я в последний раз попросить вас об услуге?

Томас откинулся на спинку дивана:

– В чем она заключается?

– Сходите со мной в квартиру Могенса. Она тут рядом. – Луиза кивнула на окно; за ним на другой стороне канала виден был Апплебю-Пладс. – На это уйдет всего полчаса.

Томас вздохнул:

– Для чего?

– Если в квартире остался какой-то след, указывающий на то, что случилось с братом, вы, я уверена, его обнаружите.

– Но там уже побывала полиция. Разве вы не были при этом?

Она кивнула:

– Но вы умеете то, чего никто другой не умеет.

Томас смущенно улыбнулся:

– Благодарю за комплимент, но вы, Луиза, меня совсем не знаете. А мне сейчас вмешиваться в это дело совершенно некстати.

– Двадцать минут, и мы снова вернемся сюда, и я больше никогда не буду обременять вас просьбами. Вы меня больше никогда не увидите.

– Ну, я совсем не это хотел сказать.

Она посмотрела на него тем беззащитным взглядом, с которым, наверное, не раз заступалась за своего брата. И Томас не мог не признаться себе, что на него этот взгляд тоже подействовал.

34

Берлин, Пренцлауэр-Берг, 13 октября 1989 года