Пропавший

Томас распахнул дверцы и оглядел полки и отделение, где висели платья и верхняя одежда Евы. В первый миг у него мелькнуло сожаление, что он не расстался и с этим. Но с другой стороны, ему была невыносима мысль, что какая-то женщина будет носить ее вещи. Томасу бросилось в глаза висевшее между двумя жакетками голубое платье. Он достал его из шкафа. Держа платье на вытянутой руке, он провел по нему тыльной стороной ладони, поглаживая нежную ткань. Оно было на ней в их первую встречу. Когда она в первый раз проходила мимо «Бьянки». Ему показалось, что это было где-то в другой жизни. Он аккуратно сложил платье. Вот уже два года, как ее нет, а он словно застыл в том времени и не может из него выйти. Он оторвал от рулона мешок и осторожно положил на дно голубое платье. Затем начал вынимать сложенные на полках майки, блузки и белье. Заполнив первый мешок, он оторвал второй и продолжил разборку шкафа. Дальше дело пошло быстрее. Стащив с плечиков ворох пиджаков, курток и платьев, он распихал всё по мешкам. Тут надо было действовать быстро и не задумываясь, как делают, когда срывают с себя пластырь.

Наполнив три мешка, он выставил их в переднюю у входной двери и вернулся к последнему шкафу. Хотя проще всего было бы вынести мешки во двор и выкинуть их в мусорный контейнер, он в последнюю минуту передумал, решив отнести их в магазин секонд-хенда на Амалиеброгаде. Отдать вещи в церковную благотворительную организацию показалось ему самым правильным, это будет как раз в духе Евы. При жизни она помогала всем без разбору, заходя, как ему казалось, даже слишком далеко в своем милосердии. Он понимал, что ему будет нестерпимо больно, если он вдруг однажды увидит на ком-то Евино платье. Что ж, значит, это будет его жертва во имя доброго дела.

Когда он засовывал в мешок последнее пальто, из кармана к его ногам упал мобильный телефон. Томас подобрал мобильник. Это была «Нокия» устарелого образца с антенной. Он попробовал включить телефон, но аккумулятор давно разрядился. Томасу показалось, что раньше он не видел этого аппарата, и даже засомневался, принадлежал ли тот Еве. У нее в свое время был айфон одного из первых выпусков, и ему то и дело приходилось помогать Еве: она не очень разбиралась, как с ним обращаться. Невозможно и сосчитать, сколько раз она, нечаянно нажав на дисплей, неожиданно попадала на его номер или на чей-нибудь еще. Эта мысль заставила его улыбнуться, но тут же ему вспомнилось и то, что грабитель, который залез в квартиру и убил Еву, украл ее айфон вместе с часиками, кошельком и портативным компьютером. Ни один из этих предметов нигде не всплыл, несмотря на интенсивные поиски, в которых, кроме него, участвовала и полиция. Личность грабителя так и не была установлена. Они знали только, что он был членом одной из бандитских шаек, которые орудовали в то время в их районе, и что он давно уже сбежал за границу.

Томас сунул телефон в карман. Он не хотел больше вспоминать об этом проклятом деле. Он уже убедился на горьком опыте, что если не гнать от себя эти мысли, они снова ввергнут его в бездну мрака, и чувствовал, что устал уже напиваться до беспамятства, чтобы забыть пережитый ужас.

Подхватив мешок, он отнес его к остальным. Возможно, это был ее рабочий телефон или тот, которым она пользовалась до айфона, а потом забросила как ненужный. Он решил посмотреть, не найдется ли подходящее к нему зарядное устройство, и узнать, что это за телефон. Если он принадлежал адвокатской конторе, в которой она работала до последнего дня, Томас вернет его по принадлежности. И тогда он будет свободен.

11

Берлин, 3 августа 1989 года

В Польше парламент учредил комиссию для расследования вопроса о том, совершали ли органы госбезопасности политические убийства. В западных средствах массовой информации это, судя по всему, было воспринято как сенсационное событие, и Хауссер узнал эту новость в 5-м отделе, ведавшем мониторингом западных новостных программ и пропаганды. Поляки после своего так называемого процесса демократизации не теряют зря времени, подумал Хауссер. Однако его это известие не особенно встревожило, он давно считал поляков никудышным народишком, и ему казалось немыслимым, чтобы нечто подобное случилось в Германии. Здесь у нас – царство света. Разумеется, это справедливо для части страны. Но он понимал также, что когда новость дойдет до ушей Штрауса, тот перепугается до потери сознания и будет всячески препятствовать ему открыть новое дело. Поэтому он был вынужден начать новое расследование безотлагательно, не дожидаясь утра.