Пропавшее приданое

— Пуговица принадлежит одному из моих людей. И, признаю, мне странно, что кто-то из них принес часы в лавку. Но пуговица еще не доказывает, что мой сын или мой слуга украл деньги мистера Лиона.

— Я знаю, лорд Гренвилл. Но… вы позволите задать вам несколько вопросов?

Лорд Гренвилл отнюдь не горел желанием отвечать на вопросы, однако он кивнул, и мистер Меламед продолжил:

— Нет ли среди слуг вашего сына маленького ребенка-иностранца?

Глаза лорда снова сердито засверкали, но на сей раз уже не мистер Меламед был тому виной.

— Есть, чем я весьма недоволен. Он купил Антуана, мальчика из французской колонии в Вест-Индии, и нарядил его пажом. Я не сторонник работорговли и не одобряю того, что с детьми из Вест-Индии обращаются как с ручными обезьянками.

— Ваш сын и его паж сейчас находятся здесь?

— Полагаю, да. Сейчас только два часа пополудни. Они, вероятно, еще завтракают.

— Тогда, с вашего позволения, я хотел бы доказать правдивость моих слов таким образом…

Мистер Меламед изложил лорду свой план, и тот одобрил его. Они позвали пажа мистера Перси Гренвилла и попросили его спрятаться в напольных часах, что стояли в гостиной.

— Очень тесно, сэр — сказал мальчик, поправляя белый парик. — Я здесь еле помещаюсь.

— Здесь теснее, чем в тех часах, в Лондоне? — спросил лорд Гренвилл, явно надеясь, что ребенок не поймет вопроса.

— Намного теснее, — ответил паж.

Лорд Гренвилл взглянул на мистера Меламеда, который прилагал все усилия, чтобы скрыть радость от такого подтверждения своей догадки.

Закрыв дверцу часов, лорд Гренвилл позвал лакея и попросил сообщить мистеру Перси Гренвиллу, что его ожидают в гостиной. Когда молодой человек, все еще в шелковом утреннем халате, вошел в гостиную, лорд рассказал ему о предъявленных обвинениях, однако не пояснил, каким образом, по мнению мистера Меламеда, было совершено преступление. Молодой мистер Гренвилл зевнул:

— Отец, неужели вы верите россказням этого человека? Это же явный шантаж!

— Значит, ты не проникал в лавку?

— Я изумлен, что вы задаете мне подобные вопросы.

— А твой паж?

— Антуан?

— Allez! Allez! — воскликнул мистер Меламед.

Дверца часов распахнулась, и оттуда выпрыгнул Антуан.

— Surprise!

Мистер Перси Гренвилл уставился на Антуана, затем на мистера Меламеда. Потом он вскочил со стула и кинулся на мистера Меламеда, шипя: «Ах ты…»

Он не договорил: лорд Гренвилл схватил сына и выволок из комнаты, держа его за ворот дорогого шелкового халата.

Пока мистер Меламед сидел в гостиной, дожидаясь возвращения лорда Гренвилла, Лионы принимали внезапных гостей у себя на Девоншир-сквер.

— Не хотите ли пирога, мистер Голдсмит? — спросила Роза Лион, что есть сил стараясь унять дрожь в голосе и руках.

— Благодарю вас, миссис Лион.

Мистер Меир Голдсмит и его сын (миссис Голдсмит осталась в Брайтоне) получили по чашке кофе и по куску пирога, а затем последовало неловкое молчание.

— Вам нет нужды объясняться, — наконец прервал тишину мистер Лион. — Мы прекрасно понимаем ваше решение.

— Простите мне мой вопрос, мистер Лион, — сказал Дэвид Голдсмит, — но как вы можете понять наше решение, еще не услышав его?

Между тем в комнате наверху дети Лионов чинно ждали, каков будет итог чрезвычайно интересной беседы в гостиной. Ханна сидела у окна, безразлично глядя в небо. Ребекка впилась глазами в страницы одной из своих любимых книг, воображая себе все возможные несчастья. Две младшие девочки, Эстер и Сара, дрались из-за кукольных платьев. Что до Джошуа, можно было не опасаться, что мальчуган проберется в гостиную и подслушает разговор — Ребекка взяла веревку и обвязала один конец вокруг его щиколотки, а другой — вокруг ножки посудного шкафа, так что Джошуа не мог далеко уйти.

Услышав, как хлопнула парадная дверь и шаги родителей зазвучали на лестнице, дети вскочили с мест. Когда Ребекка увидела, как серьезно лицо отца, она подумала, что сейчас упадет без чувств. Хотя был полдень, а вовсе не безлунная ночь, но Ребекка была уверена, что еще никогда в жизни она не была так напугана — и столь же непоколебимо убеждена, что ее худшие опасения сбылись: мистер Дэвид Голдсмит расторг помолвку с Ханной и отдал руку и сердце другой.

Но прежде чем упасть, Ребекка украдкой бросила взгляд на старшую сестру. Ханна отчаянно храбрилась, но ее подбородок предательски дрожал, а в глазах блестели слезы. И Ребекка поняла, что не может лишиться чувств, во всяком случае сейчас. Если кому-то и падать в обморок, то Ханне. А ее роль — прийти к Ханне на помощь, если это понадобится. А в том, что помощь понадобится сестре, Ребекка убедилась, вновь посмотрев на мистера Лиона, которого она никогда прежде не видела столь торжественным.

Мистер Лион, в свою очередь, смотрел на маленькую компанию; все лица были обращены к нему. Он негромко произнес: «Прости, Ханна. Я пытался убедить Голдсмитов. Уверяю тебя, я сделал все от меня зависящее. Но не смог. Мистер Дэвид Голдсмит наотрез отказывается… разорвать помолвку».