Пропавшая нимфа: Сборник

— Здесь интересен именно случай, а не деньги. У меня ощущение, что мы похожи с ней и... да... я имею шанс понять происходящее.

— Но уверяю тебя, она ничего не скрывает.

— Увидим.

Гевиньи взял свою серую шляпу и перчатки.

— Твоя контора хорошо работает?

— В общем, да,— ответил Флавье,— не могу жаловаться.

— Знаешь, ведь я могу быть полезен тебе... И сделаю это от чистого сердца. У меня крепкое положение сейчас.

«Окопавшийся в тылу»,— подумал Флавье. Это определение так неожиданно пришло ему в голову, что он отвернулся, стараясь избежать взгляда Гевиньи.

— Вот сюда,— сказал он,— лифт не в порядке.

Они вышли на узкую лестничную площадку. Гевиньи подошел к Флавье.

— Действуй так, как считаешь нужным,— прошептал он,— Как только у тебя появятся первые сообщения, позвони мне по телефону в контору или, еще лучше, приходи повидаться. Наша лавочка находится в зданий, примыкающем к «Фигаро»... И еще я прошу тебя, пусть Мадлен ни о чем не догадывается. Если она заметит это наблюдение... Бог знает, что может произойти.

— Рассчитывай на меня.

— Благодарю тебя.

Гевиньи спустился с лестницы. Он дважды оборачивался, чтобы помахать Флавье рукой. Тот вернулся к себе и подошел к окну. Огромная черная машина медленно отъехала от тротуара и направилась к перекрестку... Мадлен!.. Ему нравилось это имя. Как она могла выйти замуж за этого толстяка? Безусловно, она его обманывала и играла комедию. Гевиньи заслуживал того, чтобы быть обманутым. С его замашками богача, сигарами, кораблями, с его административными советами. Флавье не переносил людей, слишком уверенных в себе, и, тем не менее, бог знает что отдал бы, лишь бы обладать частью этой их уверенности.

Он резким движением захлопнул окно, потом отправился пошарить на кухне, убеждая себя в том, что голоден. Но чем насытиться? Он пересмотрел множество банок с консервами, которые поставил в шкаф. Он тоже запасся провизией, хотя был уверен, что война окажется короткой и делать запасы — просто идиотство. И внезапно действительно почувствовал голод. Взял несколько бисквитов, бутылку хорошего белого вина и, найдя кухню противной, прошел в кабинет, разгрызая по дороге печенье. Попутно он включил радио, уже заранее зная его сообщения: активность патрулей, артиллерийская перестрелка по обоим берегам Рейна. Но голос диктора все же будет чем-то живым. Флавье сел и выпил немного вина. В полиции ему удача не сопутствовала, он был равнодушен к своей службе. А на что он вообще годен? Он открыл ящик стола, достал зеленую папку и написал в ее верхнем правом углу: «Досье Гевиньи». Потом сунул туда несколько листков бумаги и остался сидеть, устремив глаза в пустоту.

Глава 2

«Наверное, я выгляжу идиотом»,— думал Флавье. Он делал вид, что небрежно играет маленьким биноклем из слоновой кости, разглядывая окружающих, но никак не мог решиться направить его на Мадлен. Вокруг было множество людей в военной форме, и женщины, которые сопровождали офицеров, имели такой же самодовольный вид, как и их спутники. Флавье ненавидел их, как стал ненавидеть и войну, и всю касту военных, и этот чересчур роскошный театр, наполненный нарядной и игривой публикой. Когда он поворачивал голову, то видел Гевиньи, положившего скрещенные руки на барьер ложи. Мадлен сидела немного в стороне, грациозно наклонив голову. Она оказалась темноволосой и тонкой, но черты ее лица Флавье различал лишь смутно... У него сложилось впечатление, что она красива и хрупка, может быть, из-за тяжелых волос.

И как такая элегантная женщина могла полюбить этого толстого Гевиньи? Как она вообще могла принимать его ухаживания? Поднялся занавес над спектаклем, который

совершенно не интересовал Флавье. Он закрыл глаза и стал вспоминать то время, когда они с Гевиньи ради экономии жили в одной комнате и были очень скромными и тихими. Студенты тогда насмехались над ними и старались провоцировать разные инциденты. Случались среди них и такие парни, которые добивались всех желаемых женщин. Один в особенности. Звали его Марком. Он не был ни особенно умен, ни особенно красив. Однажды Флавье решил расспросить его о жизни. Марк улыбнулся тогда.

— Разговаривай так,— сказал он,— будто уже спал с ними... Это не дает осечки.